– Хе! – зло прищурился Тесадзе. – Ты сам не понимаешь, что говоришь. Мы с ним друзья. Я могу вот этот телефон сейчас взять и ему позвонить. И меня с ним сразу соединят. Ты так можешь?

– Нет.

– А я могу, – веско произнес Тесадзе.

– А ваш сын?

– Что – мой сын? – сердито осведомился грузин.

– У него такие же отношения с Проскуровым?

– Нет, но он молодой ещё.

– А с вами?

– Что? – не понял Тесадзе.

– А с вами у Реваза какие отношения?

– При чём тут это?

– Плохие отношения, – предположил телохранитель.

– Какое тебе дело? – возмутился Тесадзе.

– У вас с сыном плохие отношения, – упрямо повторил Китайгородцев. – Поэтому то, что вы дружны с Проскуровым, ещё совсем не значит, что Реваз к Проскурову относится хорошо.

– Тебе какое дело? – все больше мрачнел грузин.

– Мне не было бы дела, – ровным голосом произнёс Китайгородцев. – Если бы не история с Лорией.

Лицо Тесадзе вытянулось.

– Какой Лория? – пробормотал он. – Зачем тут Лория?

Китайгородцев молчал.

– Зачем ты говоришь про Лорию? Откуда знаешь вообще? – хмурился Тесадзе.

Он так разволновался, что теперь у него отчетливо проявлялся грузинский акцент, который прежде был мало заметен.

– Я всё сказал, – сообщил Китайгородцев. – А большего сказать не могу. Извините.

Тесадзе шумно вздохнул. Разволновался.

– Я у вас спрошу, если позволите, – сказал Китайгородцев. – Как ваш сын воспринял эту историю с Лорией?

– Пошёл ты к черту! – растерянно огрызнулся грузин.

– Я так и думал.

Похоже, что сынуля не разделял отцовских взглядов. И даже, может быть, осуждал старшего Тесадзе за то, что тот принял сторону Проскурова, и помог ему посадить родственника.

– У меня к вам просьба, – сказал Китайгородцев. – Пожалуйста, сегодня же позвоните Проскурову и скажите ему, что ваш сын по семейным обстоятельствам уезжает из Москвы, и поэтому не будет работать у Проскурова.

– Вот!

Тесадзе с огромным удовольствием продемонстрировал собеседнику кукиш. Пальцы у грузина были пухлые и короткие, и кукиш получился смешной. Но Китайгородцев не засмеялся.

– Ваш сын у Проскурова работать не будет! – сухо произнес он.

– Очень даже будет! – мстительно сообщил Тесадзе.

– Мы – охрана. Наше дело – охранять человека, который нам доверился. И тех, кто у нас на подозрении, мы к охраняемому лицу не подпустим никогда. Любой ценой. Тут все средства хороши.

– Угрожаешь?! – изумился наглости гостя Тесадзе.

– Нет, у нас всё в рамках приличий, – поспешил уверить собеседника Китайгородцев. – Не то что эти беспредельщики… Такое вытворяют иногда… В одном агентстве однажды было… Не в нашем, повторюсь… Они охраняли семью… Ну, не обязательно фамилию называть… Известный человек, он то в правительстве, то в бизнесе… А у него дочь. Хорошая девочка. Умница. Но к ней приклеился какой-то хлыщ. Никчёмный парень. Казино, ночные клубы. В общем, дурно на девочку влиял. И ничего поделать не могли. Не хотела его бросать, ходила, как приклеенная. Ему объясняли, что так нельзя. Хотели, чтоб отстал. А он тоже ни в какую. И вдруг такое дело. Его машину останавливают гаишники, в машине находят наркотики, и таким вот образом проблема на ближайшие три года решена.

– Только попробуй! – зло процедил Тесадзе.

– Я тоже против таких методов, – уверил собеседника Китайгородцев. – Это просто беспредел какой-то. Ну, разве можно так?

Проскуров вызвал к себе Китайгородцева. Без Хамзы. Для разговора с глазу на глаз. Опять это был кабинет Проскурова. И опять Проскуров не предложил Китайгородцеву сесть.

– Мне звонил Тесадзе, – сказал Проскуров, глядя мимо собеседника в окно. – Ты был у него?