– Да.

– Как ты посмел ему угрожать?

– Разве я угрожал? – умеренно изобразил удивление Китайгородцев. – Я рассказал историю, которая приключилась не в нашем агентстве…

Он сделал упор на словах "не в нашем".

– А Тесадзе, видимо, не так что-то понял.

– Он всё правильно понял, – сказал Проскуров. – И позвонил мне.

Перевёл, наконец, тяжелый взгляд на Китайгородцева, и смотрел так долго, что будь на месте Китайгородцев какая-нибудь впечатлительная девушка из девятнадцатого века – непременно хлопнулась бы в обморок.

– Мне Хамза сказал, – произнёс хозяин кабинета после долгой паузы, – что это ты первый додумался до того, что нападать будут не на меня, а на Викторию с ребенком. Это правда?

– Да.

– Как догадался?

– Так получилось, – пожал плечами Китайгородцев.

– А по поводу Тесадзе – это тоже догадки?

– Случай с ним – даже не догадки, а так – дую на воду, – честно признался Китайгородцев. – На всякий случай его удаляю.

– Но ведь уже было нападение. Шаров проявил себя.

– Они охотились за вашим сыном, а не за вами. А Лория говорил про вас. Значит, есть кто-то другой. Не Шаров.

Проскуров приподнял бровь и посмотрел вопросительно, будто ждал, когда Китайгородцев назовет фамилию.

– Я не знаю, кто он, – ответил на его безмолвный вопрос Китайгородцев.

– Может, его и вовсе нет? – предположил Проскуров.

– Для меня он есть. Пока не будет доказано обратное.

Проскуров подумал.

– Тесадзе я уберу, – сказал он после паузы. – Пока с ним действительно чего-нибудь не приключилось. Наркотики, про которые ты его отцу рассказывал – это ведь не в другой фирме было? У вас?

– У нас, – подтвердил Китайгородцев со спокойствием человека, которому не стыдно ни за один из эпизодов своей бурной жизни. – Но тот парень действительно был наркоманом.

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ:

«Мы не подбрасывали наркотики. У того парня были свои. Мы только подсказали знакомым оперативникам, в какой момент наркотики точно будут в его машине. Если бы не наркотики, мы отвадили бы опасного ухажёра любым другим способом. Да, любым. Потому что мы отвечаем за безопасность охраняемых нами лиц. Безопасность во всех смыслах».

Оксана Петровна Ляшенко привела Алёшу Проскурова к цветочной клумбе и о чем-то мальчику рассказывала, показывая на цветы. Баранов высился за их спинами неподвижной статуей.

– Приехал человек с Украины, – вспомнил Хамза. – Вся информация по этой женщине подтвердилась.

– По Ляшенко? – уточнил Китайгородцев.

– Да. Из нового – только то, что внучка у неё родилась. Два месяца малышке.

– Такой бабушки ей будет не хватать.

– Толковая? – спросил Хамза.

– Да.

– Что делать? Денег нет – возись с чужими.

– А деньги есть – тем более чужих наймёшь возиться со своим ребенком, – в тон шефу добавил Китайгородцев.

– Странно жизнь устроена.

– Но у Ляшенко мамочка с ребенком будет сидеть?

– Да, возьмёт отпуск, – равнодушно произнес Хамза. – Сколько им сейчас дают сидеть с ребенком? Полтора года? Или больше? Года три?

– Три года никто рабочее место держать не будет. Полтора – и то под вопросом, – пробормотал Китайгородцев и вид у него был такой, будто он что-то вдруг вспомнил. – А вы новенькую проверяете?

– Какую новенькую?

– Люду Потапову.

– Занимаются, – коротко ответил Хамза. – А что?

– Она у Проскурова на Муромской даче работает давно. Два или три года, как мне сказали. А официально числится в детском саду. Там трудовая книжка её лежит. Я не пойму, как это за ней три года место держат.

– Что из этого следует?

– Не знаю. Просто вдруг вспомнилось.

– Проверишь, – пожал плечами Хамза. – Ты ведь как раз туда едешь.