— Ну вот и все. Приехали, — цедит Самир, когда передние колеса забуксовывают в огромном сугробе. Глушит машину и выходит на улицу.

Света фар не хватает, чтобы я могла разглядеть, как далеко он идет. Проходит минут пять, прежде чем Самир возвращается. Сдает назад, но без толку. Застряли.

— Похоже, здесь ночуем.

— Да ну брось! — усмехаюсь, шлепая себя по карманам. — Сейчас эвакуатор вызовем… Ой… Я свой телефон не взяла.

— Да, я помню. А мой разрядился.

— Так заряди от аккумулятора.

— Вы так спешно собирались, что я портативную зарядку забыл.

— Святые помидоры, Самир! — рычу я сквозь зубы. — Что ты за телохранитель?! — Отворачиваюсь к окну. — Мы замерзнем здесь до утра.

— Не замерзнем, если разденемся и прижмемся друг к другу.

Резко поворачиваюсь к нему и прожигаю возмущенным взглядом.

— Я пошутил, — снисходительно улыбается он. — Мы в полутора километрах от старого района. Дойдем пешком, позвоним от кого-нибудь.

— Класс! Моя шуба просто создана для такой погоды. А сапоги на каблуках — идеальная обувь… Я уволю тебя, Самир.

— Прямо сейчас? То есть я могу идти?

Хватаю его за воротник и дергаю на себя:

— Ты от меня теперь тоже так просто не избавишься!

9. Глава 8

Пробираясь по глубоким снежным заносам, полтора километра воспринимаешь бесконечной дорогой в никуда. На расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Глаза залепляет снегом, пальто Самира поверх моей шубы кажется неподъемным, ноги выше колена проваливаются в рыхлый снег. Дышать не могу, только жадно хватаю ртом ветер со снегом.

Буря кружит вихрями, то подгоняя в спину, то сопротивляясь впереди. Без Самира я бы даже ползком тут не пролезла.

— Мы уже должны были дойти… — пыхчу я, вцепившись в его руку. — Скажи… Мы же заблудились, да? Почему не видно огней? Мы умрем посреди поля…

— Успокойтесь, Элла Валентиновна. — Самир останавливается и притягивает меня к себе. — Давайте сюда. — Кое-как проталкивает вперед низкую калитку и впускает меня в чей-то двор.

Очертания дома в ночи едва видны. Света в окнах нет. Но Самир все равно подталкивает меня в спину. Заводит на крыльцо и, повозившись в кармане пиджака, чем-то вскрывает замочную скважину.

— Ты что, ополоумел?! — визжу я, стуча зубами от холода. — Это преступление, Самир!

Он открывает дверь и пригласительным жестом указывает в темноту.

— Так нельзя!

— Хотите тут замерзнуть насмерть? Моя работа охранять вас. Вот я и охраняю. Вперед.

Шокированная его невозмутимостью, я все же побеждаю упрямство. Согреться и выжить хочется больше, чем умереть законопослушной гражданкой.

Самир наощупь вводит нас на веранду, запирает входную дверь и отыскивает вторую. Щелкнув выключателем, освещает небольшую прихожую: чистую, ухоженную. Дом не брошен — это факт. Просто хозяева, вероятно, уехали встречать Новый год у родственников или на каком-нибудь курорте. Вот они обрадуются, когда вернутся!

— Снимайте это! — Он сдергивает с меня пальто, шубу, разматывает с моей головы свой шарф, скидывает с меня сапоги и отводит в общую комнату.

Она небогатая, но уютная. Компактный мягкий уголок напротив красивой стенки с зеркальными дверцами и плазмой.

Усадив меня на диван, Самир снимает с моих ног носки и растирает замерзшие ноги.

— Не колет? Не зудит? — спрашивает заботливо.

Я пялюсь на его лицо, скрытое в полумраке комнаты, и улыбаюсь. Он так обеспокоен мной, что готов целовать мне пятки. А у меня голова кружится от остроты ощущений. Хочется попросить, чтобы он не прекращал.

— Нет. Все хорошо, — выговариваю, стараясь не рассмеяться, потому что становится щекотно.