— Благодарю за оказанную честь, буду рад оберегать вас этим вечером от посягательств господина Вранова! — небрежно бросил он, желая увидеть ее реакцию и подтвердить свои догадки.

Графиня сбилась с шага, побледнела, мрачная тень скользнула по красивому лицу, страх снова поселился в глубине зеленых глаз, и она не сразу нашла слова, чтобы ответить Крайнову.

— Глупости, совершенно не понимаю, почему вы решились, что я нуждаюсь в вашей защите и что князь чем-то опасен для меня! — проговорила девушка, наконец совладав с собой.

Крайнов нахмурился, реакция графини была слишком очевидной, ему это не понравилось, он чувствовал ложь в каждом сказанном ею слове. Она всерьез опасалась князя и не могла рассчитывать на помощь близких и именно поэтому так отчаянно желала видеть его здесь этим вечером.

— Я понимаю, что вы ни за что не признаете этого, ведь вы очень гордая и сильная девушка, но если вы дадите мне понять, что оказались в затруднительном положении и боитесь попасть в беду, я, непременно, позабочусь о том, чтобы князь держался подальше от вас, Настя, — ее имя он произнес тише, с какой-то особенной мягкостью и даже нежностью.

Девушка вдруг остановилась и развернулась лицом к графу, видимо, по привычке намереваясь встретиться с ним взглядом. Крайнов смотрел в холодные зеленые глаза и чувствовал, как внутри него разрастается целый пожар, ему снова хотелось коснуться ее нежной кожи, почувствовать мягкость губ, распустить туго стянутые в высокую прическу локоны и увидеть в этих неживых, потухших очах свет. Но здесь, в хорошо освещенном коридоре, где то и дело снуют слуги и слышен гомон гостей, это было решительно невозможно.

А впрочем, весьма вероятно, что ему не ответят взаимностью, и это отчего-то вызывало досаду и раздражение. Он желал ее расположения и ее признания, но привычные методы здесь не действовали. Она не смотрела ему в глаза и не искала в них с наивной надеждой искру влюбленности, не любовалась его улыбкой и не ловила с восторгом каждое сказанное слово, она умела отстраняться и становиться холодной и сдержанной, и, наконец, она дала понять, что влюблена и помолвлена. И все же здесь и сейчас Анастасия, определенно, нуждалась в нем, Константине, и он был намерен воспользоваться этим случаем.

— Почему вы говорите мне все это? — промолвила девушка, голос ее при этом слегка дрожал, а грудь высоко вздымалась.

Она не ждала от него дежурных фраз и отговорок, ее серьезный и настороженный взгляд говорил совсем о другом: «не смей мне лгать, иначе навсегда утратишь мое доверие!»

— Должен признать, что вы небезразличны мне, графиня. Вы удивительная, и я хотел бы иметь надежду, что однажды вы посчитаете меня своим другом, поскольку ваше сердце, увы, уже отдано другому! — ответил Крайнов, стараясь говорить как можно тверже и убедительнее.

Что-то промелькнуло в глубине очей, чистота которых была замутнена туманной дымкой, однако это не лишало их возможности говорить за свою хозяйку: его слова, несомненно, задели за живое и вызвали отклик.

— Что ВЫ здесь делаете? — гневный возглас Алисы Строгоновой прозвучал неожиданно — в таких случаях обычно говорят, как гром среди ясного неба. Оказывается, «небо» действительно было ясным до ее появления. Девчонка решительным шагом направлялась к ним, и глаза ее метали молнии.

«А где же страх и ужас?» — несколько разочарованно подумал граф.

— Ах, это вы, Алиса Николаевна! Безмерно рад вас видеть! Как поживает ваша сестра? У нее все хорошо? Она здорова, счастлива? Сколько нынче исполнилось вашему племяннику? Мне говорили, его назвали Дамиан — очень красивое имя, надо признать! — слова Крайнова сочились карамелью и патокой, он изобразил на лице искреннее участие и озабоченность, чем, конечно, ошеломил девушку. Она замерла в двух-трех шагах от них, отчаянно пытаясь подобрать слова в ответ.