- Мама, “раз и все” был со стороны Дана, когда он мне изменил, а не с моей, когда я ушла, - медленно проговорила я.

- Ой, Машка, ой, гордая ты моя. Одна останешься со своей гордостью и все.

- Ну и останусь. Ты же осталась и ничего, все живы, слава богу, и здоровы.

- А ты знаешь, каково мне было? Пахала, как проклятая, света белого не видела. Все чтоб тебя поднять. Всю жизнь на это положила. А ведь молодая была, всего-то двадцать три года. Могла бы еще свою жизнь устроить, но у меня была ты.

- Мне жаль, что из-за меня ты не устроила свою личную жизнь, мам, - выпалила я. - Извини, пожалуйста, что я у тебя родилась.

- Ой-ой, смотрите-ка на нее, обиделась, - всплеснула руками мама, - Может еще и от меня уйдешь - в ночь с ребенком на руках?

- Если ты будешь все для этого делать - уйду, мам! - сквозь подступающие слезы, сказала я.

- С тобой разговаривать стало невозможно - просто-напросто. Слово не скажи. Чуть что, сразу в слезы, сразу обижаться. Я даже понимаю Даню твоего иногда, вот честное слово.

- Мам, оставь меня одну, пожалуйста!

- Вот-вот, одна и останешься, - сказала она и вышла за дверь.

Я буквально упала на кровать и закрыла лицо руками. Содрогнулась от рыданий. Словно бы почувствовав мое состояние, начала капризничать до этого игравшая в манеже Анечка и я, торопливо вытерев слезы, занялась ею.

Единственное что помогало держаться - это забота о дочке. Если бы не она, не моя малышка… Не знаю. А так приходилось заставлять тело заниматься чем-то кроме рыданий, а мозг - думать не только о боли, которую причинил Дан.

Он сам никак не отреагировал на то, что я забрала вещи и оставила кольца. Промолчал, но это и к лучшему. Вряд ли бы его реакция принесла мне что-то кроме новой порции боли. А я не железная.

В заботах проходили дни. С удивлением я заметила, что моя жизнь от отсутствия в ней Дана не стала сложнее в практическом плане. С Анечкой он мне считай не помогал, мотивируя это усталостью на работе, максимум что мог, это присмотреть за ней минут пятнадцать чтоб я могла принять душ и в выходной недолго прогуляться на улице. Но для него нужно было готовить, за ним убирать и стирать, гладить рубашки, которые он носил на работу, подчеркивая статус босса с тех пор, как почти перестал сам заниматься ремонтом, а теперь эта необходимость отпала, освободив драгоценные крохи времени, которые я могла посвятить себе. Да и мама, хоть мы и ругались, все равно помогала и с дочкой, и с домашними делами.

Я похудела. Не взвешивалась, но привычная одежда теперь начала сидеть заметно свободнее, а скулы и подбородок стали такими же, как до беременности. Нервы сжигали калории вдобавок отбивая аппетит и я не чувствовала голода, а потому, будучи вся в заботах, часто просто-напросто забывала поесть.

Сходила к гинекологу на прийом и, цепенея от стыда, попросила взять анализы на ЗППП, а потом несколько дней холодела от страха и омерзения в ожидании результатов. К счастью, все они оказались отрицательными.

Несколько раз звонила бабушке. Она жила в поселке неподалеку от столицы и, несмотря на свои семьдесят три года, наотрез отказывалась перебраться в город. Так хотелось поделиться с ней, но я была не готова это сделать да и волновать старушку не хотелось. Потому все откладывала и откладывала.

Денег, которые одолжила Карина, если сильно экономить, хватит на месяц-полтора, но вот что делать потом? Я связалась со своей бывшей начальницей, отправила резюме в несколько салонов, но везде ответ был один - отрицательный по причине наличия маленького ребенка. Никому не нужен был такой стилист, который сможет работать только несколько часов и не каждый день, ведь кроме мамы мне оставить Анечку не с кем. Хотела было начать работать на дому, но тут отказалась мама. Мол, она не даст сделать квартиру проходным двором. Детские же выплаты - это слезы.