- Так и есть Маша. Этот мерзкий поступок просто порыв, глупость. Ничего большего, уверяю тебя. Данила очень переживает и хочет все исправить.

- Вот как? И поэтому он оставил меня без копейки и продолжает проводить время с любовницей? - выпалила я.

Ухоженные брови женщины взлетели вверх.

- Вот, смотрите, - скормив дочке ложечку каши, я отставила пиалу на столи и полезла в телефон, - Моя коллега вчера застала их.

- Господи, какой дурак…, - качнула головой женщина, глядя на фото.

- Татьяна Николаевна, даже если бы это был единичный случай, ничего бы не изменилось. Я не смогу простить, понимаете? Я буду подавать на развод.

Странно, но мне даже удалось произнести это ровным голосом. Скрыть из него слезы, подступившие к глазам.

- Маша, я тебя понимаю, поверь мне. Понимаю, насколько тебе тяжело. Сама такое не переживала, но вот моя сестра… Вы вместе девять лет. У вас общий ребенок. Ты о дочери подумала?

- Я подумала, Татьяна Николаевна. А вот Дан, видимо, так сильно увлекся своей “глупостью”, что не подумал о том, будет ли его дочери что есть. И за три недели ни разу не спросил, как она.

- Он мужчина, Маш. Они же, слабые, глупые, навечно дети,понимаешь? И он ошибся. Злится сейчас на себя, сам не свой ходит. Забыться пытается, как может. Ты мне поверь, я-то своего сына знаю.

Я промолчала. Закончив кормить малышку, промокнула ее ротик салфеткой и, взяв на руки, унесла в комнату и посадила в манеж. Разобрала ей новую пирамидку и дочка с сосредоточенным видом принялась собирать ее.

Слова свекрови резонировали в душе, лились целебным бальзамом на ее раны. Дан переживает. Понял, что натворил и кого потерял и теперь об этом жалеет!

- Он больше мирится не пойдет, должна ты, - сказала свекровь, зайдя следом в комнату.

- Татьяна Николаевна, при всем уважении… С какой это стати, я должна хотеть с ним мириться?

- Ты должна хотеть счастья для своей дочери, Маша. Девочке нужны оба родителя - мама и папа. Она в полной семье должна расти. Сама же знаешь, каково это - без отца. Ну будь ты мудрой в конце-концов, а! Сделай шаг навстречу, хотя бы ради ребенка.

Я промолчала.

- Подумай о том, что я сказала. А пока вот, - боковым зрением я увидела, как свекровь что-то положила на кровать, - это Даня попросил отдать. Не провожай меня.

7. Глава 7

Мне были очень-очень нужны деньги и вместе с тем я понимала, что не могу их принять от Дана. Вот, вроде бы глупо. Как минимум, его обязанностью является уплата алиментов на Анечку, да и мое содержание как ее матери в декрете, но... Я держала в руках внушительную стопку, оставленную свекровью, которая могла бы позволить мне не париться о деньгах пару месяцев, и хотела только одного - поехать к Дану и швырнуть их ему в лицо.

Не хочу я от него ничего вот так. Ни-че-го. Только девичью фамилию. А все остальное пусть суд решает. Пошел он с такими “красивыми” жестами. Сейчас, почти месяц спустя, я понимала это со всей ясностью. Не появилось у меня сомнений, не появилось сожалений и всего прочего, что было у Карины. Да и… Дан не давал повода. То, что дал деньги через мать так, словно это я была в чем-то перед ним виновата - это ни о чем.

Утром в понедельник я стояла на пороге его станции технического обслуживания. На мне было легкое платье с цветами, подчеркивающее зону декольте, скрывающее животик и обнажающее щиколотки. Куплено оно было на пятом месяце беременности и сейчас похудевшей мне было в самый раз. На ногах - босоножки на каблуках. Я их последний раз еще до беременности надевала. Волосы легкими волнами, синяки под глазами скрыты тоналкой, глаза подчеркнуты стрелками, скулы - румянами, а губы блеском.