— Это я должен тебя спасать, недосягаемая. Ты же маленькая, нежная девочка. Я взрослый и сильный.

— Ты не сможешь, — она снова крутит головой, прячась в своих волосах. — Ты реактивный, вспыльчивый. Не сможешь, нет. Пожалуйста, отпусти меня. Не смотри. Забудь. Или я переведусь в другой университет.

— Я тебя и там найду, — грустно улыбаюсь, прижимаясь губами к её макушке.

Да некуда ей переводиться. Специальность узкая. Лучше, чем здесь, не научат.

Аиша опять упирается ладонями мне в грудь, требуя отстраниться. Так сложно разжать руки, но я подчиняюсь. Она обнимает себя за плечи. Съёживается, будто без меня ей холодно. Тянет к лицу свитер, вдыхает с него запах и снова плачет.

— Что такое? — делаю шаг к ней, чтобы обнять. Вжимается в стену.

— Моя одежда… на ней твой одеколон. Он узнает. Дамиль точно всё узнает, если Аллах не поможет мне и не сделает так, что муж до вечера не вернётся. Но он не поможет. Я же грязная. Я…

— Ччч, — всё же прижимаю её к себе.

Ну не могу я просто стоять и смотреть на эту истерику.

Частично сам спровоцировал, знаю. И мне чертовски хочется самому всадить пулю в лоб этому Дамилю. Она ведь из-за него боится. Что там между ними ещё происходит? Мышцы скручивает от бушующей во мне ярости.

Аиша комкает футболку у меня на спине, немного вытягивая её из-под ремня штанов. Поясницу обжигает прохладным воздухом, давая хоть немного трезвости.

— Я могу за себя постоять, слышишь меня? — шепчу ей. — И если ты не можешь рассказать всё, дай мне его фамилию, я найду сам.

— Нет, — звучит снова.

Ненавижу это проклятое «нет»! Оно стоит между нами толстой бетонной стеной, и я даже поцеловать сейчас её не смогу, уверен. Она в очередной раз скажет мне это чёртово слово.

— Давай оставим записки, — решаю пойти другим путём. — Тебе ведь тоже это нужно. У нас будет связь, пока я думаю, как выкрутиться из ситуации.

— Не надо. Не думай об этом. Просто забудь меня. Найди другую, — с надрывом.

Ей больно от собственного предложения, а мне тепло. Аиша на самом деле не хочет этого. Защищает. Наверное, даже ревнует.

— Пожалуйста, — обняв её лицо ладонями, заглядываю в глаза. — Оставь нам записки.

Кусает губы, медленно моргает. Тёмные реснички слиплись от слёз. Кукольная девочка.

— Больше не пиши на телефон. И не делай так, как сегодня. И не трогай…

— Я всё понял, — торможу её. — Тогда будут записки?

— Да.

— Договорились. Поцеловать нельзя? — улыбаюсь, уже зная ответ.

— Мне надо идти.

Отпускаю и отступаю. Я услышал её. Поднимать остальные темы сейчас не буду. Они стоят ревнивым комом у меня в груди, но я и так передавил. Получил свою порцию сладкого — обнимал. И плевать, что через слои одежды. Главное, не включать сейчас пластинку, как это делает её муж, и можно наслаждаться оставшимся на ладонях теплом, глядя, как она уходит.

На лекциях сижу в стороне от парней, рисую шариковой ручкой в тетради и плаваю в той близости, что случилась. Закрываю глаза, понимая, что сны мои теперь будут ярче и болезненнее.

Беркут хлопает по плечу. Дёргаюсь.

— Пошли уже отсюда. Или ты до завтра тут остаёшься?

— Пошли, — сгребаю всё со стола в рюкзак и поднимаюсь.

— Может покатаемся вечером? — предлагает Ванька. — Лужи на дорогах пораскидываем.

— Я пас, сорри, парни, — проталкиваюсь между ними и направляюсь к выходу.

Мне одному хочется побыть. Надо вернуться в адекват и без эмоций разложить наш разговор.

Первый курс уже ушёл. Я расписание своей недосягаемой наизусть знаю, поэтому даже не надеюсь встретить её в коридорах или на улице.

Стреляю сигарету у первого попавшегося парня. Закуриваю на выходе из здания. Выпускаю облако дыма в воздух, немного заторможено глядя по сторонам.