— Тогда мне… ещё фисташковое мороженое, — решилась она на отчаянный поступок. — Пропадай моя фигура, но гулять, так гулять!

Официант отошел, и Селиванов перешел к делу, ради которого, собственно, он и пригласил Лору. Лучше было бы, конечно, сделать это вечером, но он не хотел ждать.

— Лорочка, — Илья накрыл ладонью её пальцы, — послушай… Если я тебя попрошу, очень попрошу сегодня же…

— Что? — девушка напряглась. Неужели прямо сейчас придется давать ответ? Но она не готова, она ещё ничего окончательно не решила. А как же программа — цветы, театр, знакомство с мамой?

— Сегодня же напиши заявление об отпуске, я тебя очень прошу. Съездишь куда-нибудь, отдохнешь — я сразу же подпишу. Уходи прямо после обеда.

— Нет, — Лора покачала головой, — не могу.

Пальцы Ильи скользнули по перстню, и было непонятно, гладит ли он его или руку девушки.

— Я боюсь за тебя, — почти шепотом продолжил Селиванов. — Я не знаю, что происходит. Но мне страшно. И больше всего — за тебя.

— Я тоже боюсь, — голос Лоры звучал почти спокойно. — Но сбежать в такой момент, оставив тебя одного — не проси. И потом, я здорова, как космонавт. Так что будь уверен — мне ничего не грозит. Мне за других страшно. Что это может быть?

Показалось ли Илье или нет, что за тонированными стеклами очков он уловил в глазах девушки янтарный отблеск? Или это была игра солнца, отраженного от хромированного столика, который катил официант?

— Понятия не имею, — Селиванов пожал плечами. — Я уже голову сломал. Кое-что проверил — не подтвердилось. Поэтому и прошу, пока я не разобрался — держись подальше от офиса. Если в отпуск не хочешь, то я тебя в командировку отправлю, в Пермь.

— Жуть какая! — всплеснула руками Лора. — Хотя, говорят, сибирские мужчины весьма импозантны и темпераментны, — коварно добавила она.

Илья насупился. Конечно, его кудрявый ангел шутит, но шутка эта ему не понравилась. Остаток обеда он посвятил бесполезным уговорам — Лора-овечка превратилась в Лору-упрямого барана, и все его доводы упирались в это катастрофическое упрямство.

А десерт завершился совсем уж отвратительно — к их столику внезапно подвалил не вполне трезвый тип со смутно знакомой физиономией и развязно потребовал объяснений, почему это его киска (он так и сказал - киска!) обедает с каким-то хлыщом.

И тут Илья был поражен ещё одной доселе неведомой ему ипостасью Лорочки. Она сняла очки, с ледяным спокойствием выслушала претензии типа, потом встала и, ухватив того за шикарный галстук, отрезала:

— Я обедаю с тем, кто мне нравится, Макс! Катись к черту! К своим кискам, птичкам и прочим насекомым. А ко мне больше не приближайся!

Опешивший тип вращал глазами и хватал ртом воздух, соображая, стоит ли затевать потасовку. Илья поднялся во весь свой немалый рост, прикидывая, как бы половчее послать нахала в нокаут. Но не успел — тот, с шумом выдохнув, вырвал из рук злобной фурии свой галстук и быстренько ретировался навстречу спешащему охраннику.

Лора вновь села за столик, надела очки и кротко улыбнулась.

— Кто это был? — изумился Селиванов.

— Так… тень прошлого, — последовал небрежный взмах руки.

— Назойливая тень, — пробормотал Илья. И, помолчав. Добавил: — Но я рад.

— Чему, — девушка неспешно доедала мороженое.

— Тому, что ты сказала. Что обедаешь с тем, кто тебе нравится.

— И это — чистая правда, — она встала и, даже не взглянув на усаженного заботливым официантом за отдаленный столик Макса, пошла к выходу.