Молодец. Точно премию выпишу. В тройном размере. Вот тюлень тюленем, а порой незаменимый.

К сожалению, инцидент мимо прессы не прошёл. Судя по всему, завтра будет костёр до небес, смакующий подробности сегодняшнего вечера. И, подозреваю, обсуждать будут не выставку, а персон. Нас то есть.

Настроение было премерзкое, но я держался. Тянул улыбочку, проникновенно смотрел на Анну. Кстати, на неё без преувеличения хотелось залипать. По сравнению с другими членами высшего общества она смотрелась не столько гармонично, сколько естественно. Не фальшиво. И это позволило мне продержаться остаток вечера.

Я стойко выдержал интервью, что непомерно растянулось, потому что бойкую девушку-корреспондента больше интересовала моя личная жизнь, бывшая Марья и нынешняя Анна.

– Говорят, вы теперь холостой и снова завидный жених? – кидала она заинтересованные взгляды на Анну. – Или это место снова занято?

– Мы пришли на выставку высоких компьютерных технологий, – терпеливо улыбался ей я, – это воистину значимое событие.

– Кто ваша спутница? – не сдавалась корреспондентша, поговорив о выставке без энтузиазма и блеска в глазах.

– Очень милая и дорогая моему сердцу женщина, – вернул я ей сладкую улыбку и получил локтем в бок. Слегка. Почти незаметно.

Дева с микрофоном гоняла меня минут сорок, но к подобным марафонам я привык, обтесался со временем и научился вежливо тупить там, где не хотел или не мог откровенничать.

– У меня щёки болят, – пожаловалась Мэри Поппинс, как только нам наконец-то удалось избавиться от этого воистину большого геморроя. – Никогда, наверное, столько не улыбалась.

– Вы молодец, – похвалил я её вполне искренне.

– А вы – нет, – получил я заряд бодрости в лоб. – Кто вас тянул за язык говорить чушь про дорогую сердцу женщину?

– Расслабьтесь, Аннушка, – погладил я её по руке. Испытывал приятные ощущения, прикасаясь к ней. Я даже не понял сразу, что делаю это неосознанно, просто потому, что мне нравится её близость. – Пошумят день-два, а потом найдётся объект поинтереснее, чем скучный господин Набоков. Я не та звезда, чтобы долго обсасывать мои кости. К тому же, после шоу, что устроила Марья, было бы странным, если б я сказал, что вы случайная знакомая, о существовании которой я до сегодня понятия не имел.

– Общество осудит? – улыбнулась она одним уголком губ.

– Скорее да, чем нет. Это не принято, если вы понимаете.

– О, да. Я понимаю. Даже представить сложно, как ещё дышу с вами одним воздухом. Но буду об этом вспоминать долгими зимними вечерами и рассказывать внукам, что однажды была знакома с миллиардером.

При слове «внуки» я снова помрачнел. Всё, что касалось потомства, вызывало во мне неистребимую горечь и желание упасть в депрессию, как в ледяную прорубь. А лучше кому-нибудь морду набить. Пар спустить, так сказать.

Мысленно я дал себе пинка, но это помогло слабо: отвратительное настроение продолжало отвоёвывать всё большие территории.

Чуть позже меня перехватили инвесторы и пара людей, заинтересованных в совместных проектах. На какой-то момент мне пришлось оставить Мэри Поппинс возле столика с закусками и пожеланиями не скучать.

Взглядом я перед ней извинился. Собственно, я мог себе позволить наплевать на всё и оставить Анну при себе, но ситуация требовала всё же ограничить круг лиц для обсуждения некоторых деталей.

Я ровным счётом ничего о ней не знал, а поэтому не хотел, чтобы лишние уши слышали мои разговоры.

– Не переживайте, Игорь Евгеньевич, – сказала она мне, присаживаясь на стул возле уютного столика. – Как раз есть шанс отдохнуть. Ноги гудят, – сказала она с милой улыбкой, а меня почему-то снова тронула её откровенность. Чистая какая-то, без дурацкого жеманства.