Его напряжение передаётся мне, и я задумываюсь – не придётся ли мне в какой-то момент спасаться бегством. Дамир иногда перегибает палку, не сумев справиться с гневом. Что будет, если его переклинит посильнее?

- Обещаю, Коль. Ты будешь первым, к кому я обращусь.

Больше мы не возвращаемся к этому разговору, за что я благодарна тактичности друга. В стенах института мы не разлей вода, и Коля снова подтверждает звание большого брата. Он сидит со мной на парах, помогает с материалом, который я не проходила, водит в местное кафе и никого ко мне не подпускает. Слухи и правда разлетелись очень быстро. Меня не трогают, не задирают, но взгляды оставляют неприятный осадочек. В них сплетаются любопытство, брезгливость, страх, ненависть, жалость. В моменты, когда меня особенно накрывает обидой, Коля всегда подставляет дружеское плечо и крепкие объятия.

С Миром у нас цветочно-конфетный период. Утром мы завтракаем после нежного секса, он отвозит меня в институт, вечером забирает и кормит в ресторане, а ночи наполнены страстью. Вспышек гнева нет, жестокость не проявляется, по крайней мере в отношении меня. Он всё чаще намекает на свадьбу, прощупывая, где и когда я хочу её провести.

Позволяю расправить крылья своей детской мечте, представляя этот день. Белое платье обязательно со шлейфом и длинными рукавами, фата, закрывающая лицо. Я иду по арочному коридору, увитому свежими цветами, а ноги утопают в зелёной, сочной траве. Гости провожают улыбками, но я их не замечаю, притягиваясь, как магнитом, к черноте. Она окутывает, ослепляет, лишает воли и разума. В ней я тону, перестаю дышать, растворяюсь, но без неё не могу жить, умираю.

С каждым днём я погружаюсь в Дамира всё больше, отдаю себя без остатка, сливаюсь с ударами его сердца и молю бога, чтобы это длилось вечно. Он заполнил собой пустующие ячейки в душе, оставшиеся после смерти родителей и отъезда брата с лучшей подругой. Иногда становится страшно, потому что я живу только им и перестаю чувствовать себя.

Очередной банкет. Очередное испытание. С каждым новым выходом мне становится легче выносить напыщенную толпу, но всё равно, внутренне я противлюсь таким мероприятиям. Взгляды уже не такие колючие, и я свободнее пересекаю зал, держа под руку Дамира. Он, как всегда, потрясающе выглядит в строгом костюме графитового цвета и белой рубашке, а я выбрала платье в пол из тяжёлого шёлка ртутного оттенка. Мы - красивая пара, и все это видят, стараются сделать комплимент и набрать себе лишних баллов.

Сбросив напряжение, стала замечать, как люди пресмыкаются и стелятся перед Миром. Как бы они ни улыбались, общаясь с ним, в глазах мелькает страх и неуверенность. Его называют по имени только приближённые, для остальных он Дамир Авазович, и это придаёт уверенности мне. Знаю, что в городе никто не посмеет обидеть, даже если я ночью окажусь на улице одна.

От тяжёлых запахов парфюма и спёртого воздуха кружится голова, а два бокала вина поднимаются к горлу тошнотой. Хочется вырваться из духоты на свежий воздух и вдохнуть апрельскую прохладу, насыщенную тающим снегом и просыпающейся природой.

- Устала, Вероник?

Мир наклоняется, заметив бледность на лице, и дыханием задевает шею, запуская бесконтрольный рой мурашек. Моя потребность в нём жалобно скулит, прося больше внимания. Вся эта толпа вынуждает нас держаться отстранённо, лишая необходимых касаний.

- Немного. Никогда, наверное, не привыкну к выходам в свет, - прижимаюсь к нему чуть сильнее, чем положено на публике, посылая импульсы желания остаться наедине.