- Я очень хотел бы, чтобы вы остались здесь. Со мной, Зоя… - раздался негромкий голос Зацепина, - или можно сменить флот.
Я споткнулась на ровном месте и заполошно вытаращила на него глаза. Боже…
- Не пугайтесь так, пожалуйста, - отвернулся он и мотнул головой, будто горловина свитера душила его: - Никто не слышит. И не узнает. Но и не сказать тоже… я хочу, чтобы знали вы. Мало ли… может это поможет – то, что вас кто-то любит. Я все понял. Еще вчера.
Мы снова шли, не останавливаясь и не ускоряясь – по мокрому асфальту, с налипшими на него редкими, чудом уцелевшими листьями. Обычно, стоило им осыпаться, и штормами всю эту разноцветную красоту моментально сметало к подножию скал. Андрей шагал ровно и уверенно, а я тянулась за ним.
Это было необъяснимо, но с каждым шагом мне становилось все спокойнее - он сказал, что вчера все понял. И при этом не обвиняет меня, и ничего не требует. Вот только хочет… так мало ли? Я тоже много чего хочу – подняться, наконец, на катер и чтобы вода за бортом, и уплывающий берег, и пускай бы еще дождь... За ним вообще ничего не будет видно.
Все-таки я оставляла за спиной много хорошего. Может потому и не поднимала глаз и не смотрела вокруг – прощаться было жаль . Как и всегда, когда покидаешь насиженное место и обратно возвращаться не собираешься. Но успокоившись в одном, я уже надумала себе другое - снова переживала о нем - о Зацепине.
- Вы очень помогли мне, Андрей, - осторожно начала я, - и сейчас помогаете. Спасибо вам. Извините, если нечаянно дала повод понять что-то не так.
- Нет, - оживился он и даже улыбнулся: - Ничего такого. Вы не переживайте, я нормально пройду через это, справлюсь. Вы уедете, пройдет время… Не жалейте меня, я же вас не жалею? Жалеют жалких.
Я согласно кивнула. Он точно жалким не выглядел. А я вот скорее да, чем нет. И не отказалась бы, чтобы меня пожалели – иногда этого хочется и нужно, поэтому и еду к маме. Мы вышли на набережную, и пошли к нужному пирсу. Я уже видела фигурку Саньки, которая стояла у ограждения и смотрела в сторону залива. Меня она еще не заметила. Андрей остановился.
- Зоя… я мог бы, но не пойду с вами в Мурмаши. Думаю, так вам будет спокойнее. Но там вас встретит мой товарищ Сашка Смирнов - тоже каплей. Я сказал, чтобы он пришел в форме, так вам проще будет узнать его. Он поможет с вещами, - и вздохнул, увидев, как я поднимаю брови, открываю рот…
- Не отказывайтесь, все равно я уже договорился. Сейчас я занесу вещи на борт и возьму билет. А вас уже ждет Александра Витальевна. Всего вам хорошего, Зоя.
- И вам, Андрей… и вам тоже, - искренне вырвалось у меня.
Он кивнул и ушел вперед, а я подошла к Сане. Стала рядом с ней, сунула ей в карман ключи и тоже уставилась на темную грязноватую воду, плещущуюся о бетонную стену пирса. Маслянистые радужные пятна, окурки, затасканный полиэтиленовый пакет… мусор завихрениями ветра собирало и относило в сторону. Печально… холодно…
Саня шевельнулась, потерла ладонью лоб - точно как Пашка, и вдруг выдала:
- Хорошо, что ты уезжаешь.
Я помолчала, вникая, потом сообразила и кивнула.
- Ну да. Я тоже жду, что там станет лучше. Ничего, победим, Саш… и болячку тоже.
- Хорошо, что ты уезжаешь, - проскрипела Санька чужим, незнакомым голосом, - уезжай и не звони – ни мне, ни Паше. Тебя слишком много, Зоя. Много в нашей жизни… слишком. Просто исчезни, ладно?
- Ладно…? – переспросила я, не веря теперь уже своим ушам.