Какой-то даме непонятных лет,
Что человека в сумерках корит,
Сигналят бесы; вспыхивает страх
В её мозгах? Мужчина – инвалид
Какой войны? Змея шипит: «Дурак», —
И проступает паузами стыд.
Он не ответил. Что тут отвечать?
Он слышит звук: по облакам состав
Идёт туда, где в параллельном – мать,
В молочный колер прячется ландшафт…
А поезд всё идёт по облакам,
А выше Тот, которого никто…
Там место есть Его ученикам,
Там кроткий ангел подаёт ситро.
«Я мог бы стать Его учеником», —
Подумал однорукий… Шаг назад,
В руке синица, а душа тайком
Двух-трёх ворон считает в листопад
В саду, который виден не для всех:
Потерян путь, забыт ориентир.
…В жилетке жёлтой жук похож на тех
Собратьев, улетевших в лучший мир.
На швейцарской границе
(Весна 45-го)
Пастор Шлаг идёт на лыжах к Богу,
Долго смотрит Штирлиц в небеса:
Там ведёт по райским кущам кроху
Ангел, закрывающий глаза…
Там на завтрак детям Бухенвальда
Праздники в тарелках подают,
Там своя под крышей счастья Ялта,
В облаках сквозистый перламутр.
Это символ? Может быть и символ…
«И не надо думать свысока
О мгновеньях, рейхсминистр Гиммлер,
Пусть свистят, как пули у виска».
В старой кирхе на органе Гендель…
Дошлый Клаус Штирлицем убит.
(Сытая Швейцария как крендель…)
Отто Макс в надёжном «мерсе» спит.
Бог сидит на синем табурете,
Рядом дети? Не понять и тем,
Кто в разведке получал по смете
В фокусе закрученных дилемм.
А за кадром голос Копеляна,
В вишнях расцветает саундтрек…
То Марúка Рёкк поёт с экрана,
То танцует мёртвый человек.
Шепчет атеисту Бог на ухо:
«Жизнь, штандартенфюрер, не игра!
В небесах бомбёжки после – глухо…
Просыпайтесь, к Мюллеру пора».
«…Бог старости дохнул, и – стал ты стар…»
…Бог старости дохнул, и – стал ты стар:
И зрение не то, и хуже виски.
Не привлекает, как вчера, вокзал,
Абстрактны и дракон, и василиски.
Откроет пасть закат – и день прошёл,
Вот также Айса перережет нити…
Да ладно. Ну, щемит порой мотор.
Ещё глоток под персик или свити?
Смотри, вот жук чернее всех чернил,
На нём мужчина исхудавший катит,
А выше настоявшийся эфир,
И очевидно, Кто созвездья ладит.
Как стар он, этот, на большом жуке,
И на поэта не похож ни капли.
Но что-то есть в безумном старике…
Они к Парнасу, а потом на Капри.
«Почему родился? Почему-то…»
Раз, два, три, четыре, пять,Вышел зайчик погулять…Ф. М.
Почему родился? Почему-то…
Свет хватал ручонкой до небес,
В зеркале и в музыке паскудно
Выглядел без гномиков чудес.
Повзрослел. Летал на самолётах,
Бросил тёплый край и Сахалин,
Видел Бога в самодельных ботах:
Бог покрасил небо в белый сплин.
Девушки прошли как смех и тени:
Вылетели в тёмную трубу,
Верить никому без исключений
Не могу, в карманах наскребу,
Если что, на призрачное право
Серафиму черкануть слова:
«Было запредельно, было ржаво,
Жизнь бросала крошки волшебства».
Серафим, мне слишком одиноко
Шар земной на пальчиках держать,
Над моей кроватью мало Бога…
Вот и вышел зайчик умирать.
Марк Шехтман / Израиль /
Родился в Таджикистане в 1948 году. Окончил школу в Душанбе, получил два образования (физико-математическое и филологическое), преподавал историю литературы. Научные интересы связаны с теорией мифа и НФ.
В 1990 году из-за начавшейся в Таджикистане гражданской войны был вынужден эмигрировать в Израиль. Ныне живет в Иерусалиме. В советский период были изданы два сборника стихов поэта: «Неведомое небо» (1982) и «Большая Медведица» (1985). Позже вышли в свет «Русский Бог» (Москва, 2009), «Бродяжий ангел» (Иерусалим, 2015) и сборник стихотворных комедий «Бройтманиана» (Запорожье, 2004).
С ума сошедший домовой
Блестит луна на дне колодца.