Сколько раз он, Юрик Ласкью, один из лучших водил тяжелых грузовиков, всматривался в эти перекрестья металла и видел только неизвестность?

А думал, что каждый чертов километр, проделанный с таким трудом, подвергая риску и себя, и грузовик, и все колонну, приближает его к тому, что он когда-то пообещал ей: найти край Земли, за которым все нормально, и есть другая жизнь.

Найти, доехать, добежать, да хоть доползти. Оставить там, на границе между этим ужасом и новой жизнью, свой тяжелый грузовик. Он ему там не понадобится. Она рассказывала! Обещала! Что там можно ходить пешком. Просто идти. Вот так!.. просто идти по Земле.

И ты приблизился к этому, Юрик!? Хоть на шаг? Ты стал ближе!?

Чтобы не отвечать, Юрик занялся привычной работой. Протянул все задвижки, проверил соединения, прокачал педали.

Ну-у… – закричал он, почему-то злой на масленщиков. Потом с силой натянул проволоку, так, что та заскрипела, рванул, что чуть не оторвал. Двигатель всхлипнул, а два носика масленок дернулись справа и слева от капота.

Накрутил пуск еще раз, дернул опять. На этот раз, не так сильно, но как надо, с выволочкой в конце.

Двигатель всхлипнул и чихнул. Да и масленщики не только вздрогнули носиками, но и дали пару струек. Правда не совсем туда, куда надо.

Черт, болваны… – Юрик намотал еще раз, дернул, еще раз намотал и еще. Редко, когда двигатель заводился раньше, чем через десять повторений.

Потом натяг ослабел и вслед раздался звук, который успокоил Юрика. Звук двигателя его тяжелого грузовика. В начале тот был, как звуки ударов камней о ржавое железо. И только после крепкой работы масленщиков, стал похожим на рык.

***

Пока двигатель прирабатывался, а масленщики суетились, Юрик вылез из кабины, подошел к двум водилам, которым предстояло ехать с ним в соседний бункер. Но, не особо обращал внимания, ни на них, ни на их грузовики. Так, сказали друг другу что-то, пожелали держать ось к оси, хлопнули руками «тяжелое это надежно» и все.

Юрик хотел поскорее отправиться. Он кое-что должен был пообещать себе. Как когда-то пообещал ей. И если уж это делать, то в кабине своего грузовика, выезжающего навстречу хляби.

Наконец, он хряпнул дверью, взялся за руль, врезал по матушке-кочерге. Да так, что та даже не пискнула, сразу встала в положенное место, надавил на педаль. Капот затрясся, захрустел всей броней, грузовик покатился к воротам.

Юрик подождал, пока за ним встанут двое водил из сегодняшнего рейса, потом отследил «пятерню» леталы, дал команду, чтобы открывали. Ворота открылись, и он увидел, что и так, в общем-то ожидал увидеть. Хлябь, бесконечную хлябь. Летающую, падающую сверху, поднимающуюся вверх, закручивающуюся, как будто кто-то очень большой пинал их Землю.

Юрик сжал матушку-кочергу, которая на первой передаче, была самой неспокойной. Но, сейчас злости и силы, в нем самом, было столько, что та даже показалась ему покладистой. Выехал, еле различая темный горизонт и точку «пятерни» леталы.

Кто сегодня со мной? Ты там, кто? – спросил он, обращаясь к летале. И чуть не добавил: Ты видишь край Земли, ну веди нас туда, черт бы тебя… к новой, другой жизни. К той, где можно ходить по Земле. Веди, веди…

Но, конечно, ничего такого не сказал. Не просто так он был водилой тяжелого грузовика. Он знал, что говорить, и когда говорить.

Но, он сказал себе. Тут его никто не мог остановить. Он сказал: Я найду тебя, Край Земли. Найду! Эй, слышишь! Холи-хэй! Это я, Юрик Ласкью тебе говорю!

Раски боялся кое-чего. Нет, вообще-то он много, чего боялся. Но, сейчас страх встал перед ним серой стеной ангара, у которой сидели масленщики и леталы, в те дни, когда не было рейсов или все разъехались, остались только забункерные.