Тот, скорее всего, не расслышал, да и занят был другим.

– Я… Х-О-Ч-У БЫ БЫТЬ ЛЕ-ТА-ЛО-Й. – закричал Раски, но его крик, как ему показалось, был не громче звона какой-нибудь гайки, дребезжащей под капотом.

– Чего тебе? – сказал Юрик.

– Я ХА-ЧУ БЫТЬ ЛЕ-ТА-ЛОЙ! НА … – Раски проглотил слюну, чтобы кричать дальше. – НА ЭТ-ТАМ РИ-Й-СЕ…

– А… – сказал Юрик и отмахнулся, вроде как «да» иди «давай».

И чтобы не разрушить волшебство, Раски тут же побежал быстрее к Хью, пока еще у него самого была уверенность.

– Э, Хью! – чуть не выплевывая язык, он добежал до стойки с картами, согнулся, кое-как пытаясь выдохнуть.

– Ну? – Хью поднял на него глаза, по цвету похожие на жидкость, которую оставляют грузовики под покрышками: мутная вода с мелкими черными точками.

– Я с этим рейсом. Юрик Ласкью подтвердил.

– Ну!? – глаза не менялись, как будто, Хью не понимал, что это значит для Раски.

– Чего? Ты тоже подтверди. Я должен машину готовить.

– Ну… – в глазах Хью появилось больше острых черных точек, чем воды, – И чего?

– Как это чего!? Давай карту, мне пора! Слышь…

Раски уже почти вытащил пластинку и провернулся, чтобы бежать в дальнюю часть ангара, где стояли машины летал. Но, в последний момент, пластинка не вытянулась, а ноги не провернулись. Правая рука завязла на стойке. А глаза Хью все наполнились крошкой, став совсем черными.

– А ну-ка, ты, стой здесь. Читать умеешь? Во-о! А я умею. Поэтому, здесь и сижу.

Раски знал, что Хью вовсе не поэтому здесь сидит. А потому, что у него не действуют ноги. А еще он очень старый, наверное, старше, чем их ангар. Но, в чем была правда, и правда самая хреновая, так в том, что Раски не умел читать.

Он хотел закричать: Да никто не умеет, кроме тебя, старый безногий урод.

– Тут написано. Я сам написал, так что, ошибки быть не может. – глаза Хью опять стали белесо-мутными. – Рейс в Восемь-Ноль. А это значит!? – Хью наклонил подбородок, от чего, Раски показалось, вся кожа головы у того съехала вниз.

– Но, Юрик!?

– А это значит, что? Да, ты не умеешь читать. А я умею. И я тебе прочту. Так уж и быть: это значит, что только леталы категории «вверх-вниз» могут иди в такой рейс. Ну, компрэнэ!?

– Чего?

– А я тебе и говорю. Читать ты не умеешь. Так, что лучше учись летать на этой свой штуке. И может быть, когда-нибудь, если не упадешь в хлябь… хе-ха-х… да, прости, это все-таки тяжелая работа, так что… если не упадешь, при следующем порыве всей этой космической грязи, то тогда перейдешь на уровень «вверх-вниз». А пока…– Хью развел рукам, от чего складки на шее и щеках, как будто растянулись.

– Но, Юрик? Он хотел меня взять. Он хотел… – Раски не умел врать, поэтому, отвернулся и показал в сторону дыма, роя черных мушек и самого большого и тяжелого грузовика. Грузовика, от которого, после каждого рейса, отваливалось столько железных пластин, сколько и прибавлялось.

– Ну, если Юрик… то, Юрик…

Раски знал, что с Хью спорить бесполезно, поэтому Хью был там, где он был, на месте диспетчера, хоть может и хотел чего-то большего, как и все они. Впрочем, это не важно, потому, что. Потому, что…

– Ладно, погоди! – Раски вернулся, уже почти готовый убежать и залечь в тот самый грязный масляный угол, в котором масленщики напиваются до беспамятства, который он недавно представлял и всей душой ненавидел. – Погоди! Что, если Юрик тебе подтвердит? Ты согласишься!?

– Ну, если Юрик! То, это… конечно, да… соглашусь. Посмотрим.

– ЮР-И-К! ЮР-И-К… – Раски разглядел фигуру Юрика, который, осматривал грузовик после первой части работы масленщиков, закричал, замахал ему. Он знал, что Юрик его не услышит. Но, у него оставалась одна надежда. Всего один взмах рукой. Если только тот произойдет вовремя. Раз и все! И он в деле! Раз и все… – ЮР-И-К! Я ЛЕ-ТА-ЛА… НА ВОС-ЕМ… НА-ОЛЬ… – последней фразы, Раски не выдержал, проглотил слова, задохнулся, закашлялся.