– Ты просто никогда не одобряла моего выбора, – Оливия не могла найти себе места и хаотично ходила по кабинету, то и дело выглядывая в окно и следя за ходом сражения.

– Вот только не начинай, – Лизабет тоскливо окинула взором парк, за которым синее пламя обугливало тела тварей и драконы рвали в клочья врагов. – Тем более, сама посмотри, там ничего интересного. Без тебя прекрасно справляются. Можно даже сказать, что химер на всех не хватает.

– Мама! – возмущённо воскликнула девушка. – Я знаю, что это твоих рук дело.

Девушка обвела руками кабинет, демонстрируя своё затворничество. Лизабет даже бровью не повела, не выдав ни единой эмоции. Погасив магические светильники, она поманила дочь пальцем.

– Всё может быть, – спокойно заметила она, глядя в глаза Оливии. – Но пока я могу, я буду ограждать тебя от этого. Хватит и того, что там отец. Посмотри, разве это красиво? Багряная кровь, изувеченные тела? Тебе нравится на это смотреть?

– Я привыкла. Во мне всё протестует от сидения на месте, – прикрыв глаза, сказала Оливия. – Когда я смотрю на это, я не чувствую отвращения. Я хочу быть там, сражаться, защищать. Ты же знаешь, что у нас это в крови!

Тяжёлый вздох вырвался из груди матери. Она знала, но так и не смирилась с этим. Тренировки дочери казались игрой, а когда она начала возвращаться из настоящих сражений с травмами, материнское сердце обливалось слезами. Скрипя зубами, она старалась понять дочь, отпустить, но не спала ночами, пока их команда не возвращалась в свои постели.

Но тут всё иначе. Здесь всё происходит у нее на глазах. И слава Создателю, пока она могла настоять на своем, она так и будет делать.

Лизабет понимала, что Сандар разрывался: с одной стороны он гордился отвагой дочери, с другой – так же, как и жена, беспокоился об Оливии. Но он мужчина и немного иначе смотрел на вещи.  В то же время отказать своей любимой жене не мог никогда и женщина иногда этим пользовалась.

Опустив ладонь на плечо Оливии, она прошептала, опустив голову:

– Когда-нибудь ты меня поймёшь.

Девушка смотрела на завершающееся сражение и пыталась унять бешено стучащее сердце. Всё её существо стремилось туда, в самую гущу событий, но рука матери на плече, как гиря, удерживала на месте.

– Ты скоро улетишь из гнезда, – слезинка скатилась по щеке Лизабет. – Будешь жить своей жизнью, вместе с мужем и детьми. И уже не будешь слушаться свою мамочку…

Говорить женщине становилось всё труднее. Проглотив комок в горле, она продолжила:

– А пока доставь мне радость, побудь со мной… Пока я ещё могу как-то влиять на твою жизнь.

Оливия не выдержала и обняла мать, опуская голову на родное плечо. Грусть протянула свои щупальца к груди девушки. Подступивший к горлу комок не давал взохнуть.

– Ты стала такой взрослой, а я... Я оказалась не готова, представляешь? – Лизабет подняла на дочь заплаканные глаза. – Ты уже замужем и...

– Это всего лишь на год, мам..., – попыталась возразить Оливия, но мать её перебила, махнув рукой.

– Ты сама не знаешь, что говоришь, – и снова обняла свою дочь, покачав головой. – Ты такая большая и одновременно такая маленькая.

Оливия не стала спорить с матерью. Обнявшись, они наблюдали в окно, как несколько драконов взмыли вверх и полетели к горам.

– Дозорные... – прошептала девушка, а в сердце кольнуло иглой осознание, что, скорее всего, они мертвы.

Лизабет еле заметно кивнула, закусив губу.

– Кто бы это ни был, он ответит за каждую жизнь, – тихо сказала она, и Оливия невесело улыбнулась. В душе её мамы всё-таки тоже жил воин.