Хотя, странный гул в ушах и едва ощутимая вибрация заставляют задуматься.

Мотаю головой – это неосторожное действие снова отзывается молоточками, бьющими по черепной коробке. Еще ужасно хочется пить. И в туалет тоже.

Рассматриваю ладони в порезах, а на полочке рядом с кроватью стоит перекись водорода. Кто-то обработал мне ранки. Скидываю одеяло, пялюсь на чулки в стрелках –хорошо, что бесцветные, не так заметно. На полу стоят мои ботиночки. Трогаю –еще не высохли, да и на каблуках –надевать не хочется, иду босыми ногами.

Иду где? Я в частном самолёте? Я такие только в кино видела. Прохожу через шторки на пути –оказываюсь в небольшом салоне. Здесь несколько огромных откидных кожаных кресел: выглядят мягко и удобно. Но моя кровать сзади покомфортнее будет.

В салоне тишина. Прохожу мимо спящих людей. Узнаю Марину, Андрея, других двух огромных мужиков я не знаю. На последнем кресле сидит еще одна незнакомая девушка. Она одета в форму, похоже, это – стюардесса. Она не спит, листает журнал.

Я подхожу ближе, наклоняюсь и шепчу:

— Мы что, на самолете?

Она заученно улыбается, старается спрятать удивление:

— Да, это частный борт Курбатова Артёма Эдуардовича. Я вас сегодня сопровождаю.

— А где он сам?

Стюардесса держит улыбку, косится на шторки впереди и растерянно отвечает:

— На кухне.

Угу. Я продолжаю расспросы:

— Куда вы нас сегодня сопровождаете?

— Тайланд. А вам не сказали?

Я вообще понятия не имею, как здесь оказалась. Верчу в голове название страны. У нас февраль –зима в разгаре. А в Тайланде море, солнце и белый песок. Дежавю. Кажется, я вчера это уже говорила.

Да, я смотрела горящие туры в эту страну. Очень хотелось отвлечься от всех проблем и поваляться на пляже. Но, все предложения были не по карману. Тем более теперь, когда я осталась одна с маленьким сыном. Да, я ушла и хлопнула дверью. Я не хотела ни видеть, ни слышать Бориса.

Но спустя пару недель уже изнывала с тоски и безысходности. Я чувствовала себя не только обманутой, но еще и брошенной, ненужной. Борис даже ни разу не позвонил, не написал. Почему-то я ожидала, что он будет извиняться и ползать передо мной на пузе, вымаливая прощения. Он же так любит Сашку. Конечно, я не собиралась прощать.

Наверное.

Не знаю.

А как же Сашечка? А наша семья? Я никогда не думала, даже не могла представить в самом кошмарном сне, что это случится со мной. Такое страшное слово –развод. Мать-одиночка. Брошенка с ребёнком. Так не бывает. Только не со мной.

А что еще хуже, Борис говорил, что заберёт Сашу себе. Вот это – настоящий кошмар. Мой самый большой страх о том, что Саша захочет остаться с ним.

В горле першит.

— Я хочу пить.

Стюардесса подрывается встать. Я машу на неё руками:

— Я сама. Мне надо пройтись.

И поговорить с Артёмом. Пусть объяснит, что происходит. Сегодня воскресенье, а завтра мне на работу.

Она всё же встаёт и настаивает:

— Присядьте, я вам принесу.

Но я разворачиваюсь и упрямо иду вперёд. С ней еще спорить не хватало. Сейчас будет сложный разговор с Курбатовым. Что он себе позволяет?

В спину летит от стюардессы:

— Не ходите туда. Артём Эдуардович занят.

Поздно. Я приподнимаю шторку и проскальзываю вперёд. Застываю в изумлении. Курбатов занят.

Он стоит ко мне боком, облокотился задом о раковину и держит в руках чашку, судя по запаху, с кофе. А вот на небольшой стол, прямо напротив меня, залезла Лиля –сидит с задранной юбкой и широко разведёнными ногами. Под юбкой нет нижнего белья. Ничего нет.

9. Глава 8

При виде меня Лиля резко сдвигает ноги и одёргивает юбку, надсадно кашляет и трёт шею, огрызается: