– Коном желает, чтобы она вновь стала молчаливой и безропотной?

– Такой должна быть женщина.

– Только как вы с такой тихоней с тапусом управляться будете?

– О, Боги! – Вапл разлохматил тёмные, вьющиеся волосы. – Он что, мужика не мог себе выбрать поводырём?

– С Глошем как раз ничего не вышло, – сквозь смех напомнила Хула.

Вапл хмыкнул. Чувствовал он, что с Тхайей-Тамаа ему ещё придётся намучиться.

8. Глава 8

Утром, съев миску сладкой каши, Тамара отправилась искать Та, однако Чиа и Маута встретились на её пути раньше. Увидев её, девочки обрадовались, взяли за руки и увлекли за собой в небольшой закуток, которым оказалась... девчоночья спальня.

Она мало отличалась от Томкиной комнаты в детстве. Раскиданные платья, туники, игрушки, побрякушки, украшения, засушенный кусок пирога на тарелке… – всё это было таким знакомым и милым.

В остальном комната выглядела скромно: свёрнутые матрасы в углу, столик со шкатулкой, цветные коврики на полу, несколько шкафчиков, два сундучка с подушками и зеркало! Увидев железную, хорошо отполированную поверхность, Тамара рванула к ней и застыла на месте, увидев чужое, совершенно незнакомое лицо с могучими бровями и маленькими глазками. Смуглый, худой заморыш с тёмными, жёсткими волосами, костлявыми плечами и тощими коленками таращился на неё из зеркала. И лишь цепкий взгляд с упрямо поджатыми губами немного напоминал ей прежнюю себя. Громкий вздох разочарования вырвался из Томкиной груди.

«Страшила!» – подвела она итог как приговор. И как теперь жить?

Не отрываясь, она смотрела на своё отражение, пытаясь его запомнить. Ведь с этим безобразием всё равно можно что-то сделать! Она ещё раз придирчиво осмотрела в мутноватом отражении новые черты и горестно вздохнула. Можно, но с помощью хирурга.

Красоткой, как раньше, ей уже не быть, но плюсы в новом теле всё-таки имелись: ей семнадцать или восемнадцать лет, кожа без высыпаний, кривые зубки поражали белизной.

Томка настолько увлеклась разглядыванием отражения, что совершенно запамятовала о девочках, тихо стоявших рядом и наблюдавших, как она разговаривает сама с собой на непонятном языке, вертится перед зеркалом и вздыхает.

Решив, что Тома горюет, Чиа подбежала к сундучку, достала отрез ткани. Потом подошла к печальной Томке и накинула ей на плечи.

Тамара едва сдержала слёзы, тронутая добротой правнучки Та; от жалости к себе, от обиды за новое тело.

Только сейчас она осознала, как сурова к ней судьба, как жестоко наказание! Она была красавицей, почти принцессой, у неё имелись толпы поклонников, её внимания добивались… А теперь пинком под зад жизнь столкнула её с пьедестала в жуткий свинарник! Забрали её любимое тело!

– За что?! – вопрошала она, вытирая слёзы. От роскошной красавицы не осталось и следа. Всё растаяло как дым, словно никогда и не было.

Маута вернулась с чашкой отвара. Следом за ней приковыляла Та.

Чуть позже Томка сидела в небольшой компании семьи Та, пила сладкий отвар и покусывала щеку изнутри, пытаясь взять себя в руки.

Как бы то ни было, она не сдастся. И вскоре девочки с удивлением наблюдали, как Тамара снова крутилась перед зеркалом, вороша волосы, и пыталась по-разному уложить их.

«Широкие скулы можно спрятать, – она поправила волосы и повертела головой. – Если здешние так не носят, их проблемы, я буду. Если выщипать брови, подобрать нормальный цвет туники, подвести глаза… – будет гораздо лучше».

Томка решительно сжала кулаки и поклялась себе: «Как бы то ни было, я не сдамся!»

Девочки и Та, поражённые грозной интонацией Тамаа, обращённой не к ним, посмотрели друга на друга.