– Великая честь, – с неподдельным восхищением согласился Йерве.

– Да, да, именно так. Я была представлена им кузиной моей бабушки, служившей фрейлиной у младшей дочери…

– Значит, ваш супруг?.. – снова вмешался в рассказ Фриденсрайх.

– Шевалье де Шатоди влюбился в меня без памяти, но ему не составило труда заручиться моею благосклонностью, поскольку не было при дворе кавалера благороднее и отважнее. Мы обвенчались, получив благословение архиепископа Висконти, и шевалье увез меня в Париж, где поступил на службу к королю.

– К какому королю?

– Это допрос? – возмутилась Джоконда. – Вы плохой слушатель, мсье фон Таузендвассер, и все время меня перебиваете.

– Миль пардон, мадам. Продолжайте.

– Франкские монархи сменяют друг друга быстрее, чем времена года. Сперва шевалье служил у Шарля, затем у Франсуа, а потом у очередного Шарля. Следующий король решил присоединиться к крестовому походу, и мой супруг был вынужден отправиться на Восток вместе со своим сувереном. Спустя год мне сообщили о трагической гибели шевалье де Шатоди в Севилье. Или в Кордобе. Я не могу с точностью сказать, но он принял смерть от рук неверных в Андалусии во славу Спасителя и христианнейшего из королей.

– Соболезную вам, сударыня, – с чувством сказал Йерве, несмотря на то, что выслушивал эту историю раз в пятый, если не в шестой.

– Какой печальный рассказ, – вздохнул маркграф. – Особенно в виду того, что крестовых походов не случалось с тех пор, как король норманнов Гроег V отвоевал Обетованный Град у константинопольцев. Впрочем, что я говорю, я шестнадцать лет не получал новостей. За это время многое изменилось, не так ли, Йерве?

Йерве тактично промолчал.

– Как же вы, молодая знатная вдова, оказались в нашей глуши?

– Я решила похоронить все воспоминания и уехать как можно дальше. Я не могла оставаться в городе, чей каждый камень напоминал о моей утраченной любви.

– И из всех мест на земном диске вы выбрали не Рим, не Лондон, не Константинополь, не Прагу, не Московию даже, а Асседо.

– Сударь, – вскинулся Йерве, – да разве существует на земном диске место лучше Асседо, красивее Асседо, плодороднее Асседо, свободнее и гостеприимнее? Тут каждый путник, странник, пилигрим и отшельник, повеса и монах, разорившийся дворянин, опальный вельможа, авантюрист, корсар, падшая женщина и беглый каторжник найдут кров, приют и место у очага. Здесь не делают различий между франками, готами и гишпанцами. Тут рады всем, кроме цыган. Да и в жилах любого из нас бурлит кровь всех гордых народов, когда-либо населявших диск земной. Эти земли рады всем, солнце улыбается блаженным и прокаженным, и дюк Кейзегал всегда говорит, что в ответе за каждого, кто ступил ногой на его феод. И не только говорит, но и поступает соответственно. Да разве существует на свете место желаннее Асседо?

– Существует, – вдруг подала голос Зита. – Тот самый Обетованный Град.

– Молчи, тебе ничего неизвестно об Обетованном Граде, Розита, – с негодованием отрезала Джоконда.

Продолжая наматывать пояс Нибелунги на левую руку, Фриденсрайх сказал:

– Прошу вас, поведайте мне об Oбетованном Граде, госпожа Зита.

Зазвенело серебро. Задрожали струны. Вино из переполненного кубка пролилось на белую скатерть. Мир вам, ангелы служения, Царя Царей. Зита закрыла глаза.

– Белы стены его и башни. Белесо небо над ним, а солнце – как алмазная звезда. Сверкают плиты вымощенных улиц, будто мрамор королевского дворца. Взгляни – и ослепнешь. Благословен каждый камень в стенах. Геенна огненная лижет его основания, а вокруг ходят львы, тигры и носороги. Орлы свили гнезда на вершинах цитаделей. Горы и пустыня обступают со всех сторон. Ущелья и отвесные скалы преграждают путь. Под яростным ветром колышутся сосны, ели и кедры. Семь ворот запечатаны семью засовами. У каждых – семь стражников в золотых латах ощерились семью копьями из булатной стали. Но распахнутся Врата Милосердия, если чист ты сердцем и светел помыслами. Ударит по струнам царь Давид, и запоет Кифара. Красная корова укажет тебе путь к Храму – живое сердце мира бьется в его недрах. Внутри стен ничто не нарушит вечный покой. Приникнешь губами и лбом к мраморным плитам, сольешься с камнями, и чем ближе к земле ты, тем ближе к небесам. Всевышний распахнул плащаницу над стенами города, и под Его защитой рай уготован каждому. Если я забуду тебя, Обетованный Град, пусть отсохнет десница моя.