— Давайте я покажу вам наши офисы.

— Ты можешь показать мне все, что пожелаешь, — мерзко протянул Денисов, и я внутренне сжался от его тона.

— Возможно, сейчас лучший момент, чтобы рассказать о политике запрета служебных романов и полного неприятия домогательств, — она слегка скривила губы, но больше никак не высказала свое недовольство.

Что ж, здравый смысл у Денисова явно отсутствовал. В ответ на замечание нашей собеседницы он лишь насмешливо цокнул языком:

— Правила создают для того, чтобы их нарушать.

— Это зависит от того, насколько вы готовы рисковать своей работой.

Она перевела взгляд на меня, словно проверяя, сболтну ли я подобную глупость, и я понял, что готов рискнуть всем, чтобы провести с ней время.

К концу первой рабочей недели я наконец-то справился со своей речью и заново научился складывать слова в адекватные предложения. Мы с Оксаной (а именно так ее звали) отлично сработались. Она творчески подходила к любым задачам и решала проблемы играючи, никогда не боялась высказать свое мнение. За пять не слишком длинных дней (рядом с ней время пролетало незаметно) я уже неоднократно видел, как она обходила Денисова в остроте ума и скорости реакции, постоянно подначивая его в деловых разговорах. Тот и понятия не имел, что над ним смеются. В наших с Оксаной отношениях явно сквозило сексуальное напряжение, я чувствовал его так остро, что ошибиться было невозможно. Проблема заключалась только в полном запрете служебных романов...

Однажды вечером, уже через несколько недель после начала моей работы, мы засиделись в офисе. Мой стол располагался недалеко от ее рабочего места, куда она меня и позвала, чтобы показать что-то на экране своего компьютера. Я подошел и встал позади нее, через плечо взглянув на ее работу.

— Кажется, может сработать! — оценил я ее идею. И хотя проблем с формулированием мыслей у меня больше не возникало, сказать, что аромат ее духов и тело не затуманивали мой рассудок, было нельзя. Ее присутствие действовало на меня как алкоголь, и любые фразы длиннее двух - трех слов казались слишком сложными. Максимально стараясь скрыть свое желание, я наклонился, опершись одной рукой на стол, а другой указав в правый угол экране:

— А что насчет этого?

Она повернула голову и посмотрела на меня. Было так легко преодолеть расстояние в сантиметров тридцать, чтобы ее поцеловать... Я ужасно хотел это сделать, даже если бы поцелуй стоил мне работы. Но чего он не стоил — так это ее обиды. Ранить Оксану, оскорбить или обидеть ее мне точно не хотелось, ни одно мое желание, возникающее рядом с ней, не стоило того. Поэтому я проигнорировал этот порыв и даже сумел сдержать стон разочарования.

— Ты отвлекаешь меня от работы, Глеб, — просто отметила она, будто продолжала говорить о проекте.

— Это не я, — я выдохнул, пытаясь успокоить вырывающееся из груди сердце. — Это ты.

Она улыбнулась, и эта улыбка была самым красивым из того, что я когда-либо видел.

— Тебе нравится работать здесь?

Вопрос звучал неоднозначно. Я не мог понять, она спрашивала о работе в компании в целом, о работе с ней или намекала на запрет романов.

— Да. Все отлично, кроме одного.

— Одного? — ее губы застыли в форме буквы "О", выдавая искренне удивление, и я не мог остановить мысли о том, как бы выглядело ее лицо во время оргазма.

— Кажется неправильным, что я не могу тебя поцеловать.

Так далеко в этот день я не собирался заходить, но, пожалуй, это был лишь вопрос времени — рано или поздно пришлось бы разобраться с этой темой.