— А теперь быстро в дом! Быстро-быстро! А то простудитесь!

Дети с криками побежали обратно. Леша положил руку мне на плечо и, склонившись, прошептал в самое ухо:

— Ты удивительная.

От его слов по телу побежали мурашки. Но задуматься над ощущениями времени мне не дали. Своим появлением мы всполошили не только детей. Сразу со всех сторон к нам направлялись взрослые. Народ собирался очень быстро. Они улыбались. Я видела, что они искренне рады меня видеть. Дед всегда старался обеспечить своих работников всем необходимым, а они за это платили ему преданностью и любовью. Несколько семей даже на моей памяти скопили достаточную сумму, чтобы выкупить себя. Дед никогда не препятствовал таким решениям, хотя я знала помещиков, которые ни за какие деньги просто из принципа не позволяли крепостным уходить от них. Раньше я не понимала, почему некоторые крестьяне, имя возможность стать свободными, ничего не меняют в жизни. Но после отказа собственной нянюшки от вольной, поняла, что свобода нужна далеко не всем. Большинство, похоже, все устраивало. Они имели кров и пищу, нормальные условия труда. Стань они свободными — лишились бы многих удобств.

Вокруг нас полукругом собралось дюжины полторы крепостных. Я поздоровалась с каждым по имени. И сделала короткое объявление, что я вернулась и теперь снова буду часто здесь бывать.

Последним подошел Александр Петрович — управляющий непосредственно производством. Он не был крепостным, дед нанял его почти сразу после того, как занялся переработкой свеклы и ни разу не пожалел об этом. Выглядел еще не очень старый мужчина весьма озабочено. Я окликнула высокого и худого рыжего мужика:

— Вань, покажи моим гостям, как у нас здесь все устроено. Сможешь?

Тот с готовностью кивнул и махнул, чтобы те шли за ним. А мне предстоял важный разговор с Александром Петровичем.

***

Мы пили чай в гостиной поместья. Сначала Александр Петрович задумчиво сербал горячий напиток, потом посмотрел мне в глаза и, поджав губы, перешел сразу к делу.

— Не нравится мне этот Карпов.

На меня он тоже, конечно, первое впечатление произвел не самое благоприятное. Особенно после ночного происшествия, в котором, я не сомневалась, виноват именно он, но было интересно послушать мнение со стороны.

— Почему же?

— Да подозрительный он тип какой-то, Августа Константиновна.

Я нахмурилась.

— Он успел как-то навредить фабрике?

— Нет, что вы. Я не позволил бы этого ни в коем случае!

— Тогда что же?

— Да вы проверьте хорошенько все книги бухгалтерские, что-то он мудрит.

Я недовольно побарабанила по столу пальцами, соображая, что делать дальше.

— В этом-то и проблема: пропали книги. Кто-то ночью проник в кабинет и похитил их. Расскажите мне, почему вы думаете, что он, как вы сказали, что-то мудрит?

Управляющий аккуратно поставил расписную керамическую кружку в блюдце, тихо звякнув, и положил оба локтя на стол. Он наклонился ближе ко мне и понизил голос, словно нас мог кто-то подслушивать:

— Я не думаю, я знаю. Когда я привез ему документы на последнюю партию товара на подпись, он не отдал мне бумаги, а дал другие…

Я подняла брови. Становилось все интереснее.

— И цифры в них с оригиналом не сходились, — он недовольно покачал головой. — Но когда я указал на очевидную ошибку, он пригрозил увольнением. Но как я могу оставить это место? Это мое детище, — он задумчиво опустил взгляд и как-то весь поник.

— Вы все сделали верно, Александр Петрович, не переживайте. Я с этим разберусь.

— Вы знаете, что Борис Владимирович — сын родной сестры нашего губернатора?