– Ладно, проехали, – сказал Борис, он же Байк. Он заговорил так уверенно, что Кира поняла: этот парень здесь не на последних ролях. – Считай, что ты прошла проверку. Готова идти с нами до конца, агент Казуар?

– Время покажет, – сказала Кира неопределенно. Она взглянула на Серегу и оторопела. Парень смотрел на нее так же преданно, как бульдожка Пуфик на своего хозяина.

«Похоже, он в меня втюрился, – сообразила Кира. – Вообще-то Серега парень неплохой, жаль, что не красавчик. В универе есть челы и симпатичнее. Ладно, пусть он сначала свою заинтересованность проявит, например, в кафе пригласит, а там посмотрим. Время покажет», – решила она и молча направилась к выходу.

Варе нравилось сидеть с Максимкой за одной партой. С ним ей было весело и спокойно, как котенку из мультика, который поселился в будке у бульдога и там обрел надежную защиту. Максим подсказывал правильный ответ, если учительница физики вызывала ее к доске, на контрольной решал оба варианта – свой и Вареньки. Она, в свою очередь, делилась с соседом по парте бутербродами и конфетами, принесенными из дома. Девчонки, видя их дружбу, завистливо хихикали и сплетничали, а парни дергали Варю за золотистую косу и немедленно получали тумаки от Макса. Родители Вари радовались: хорошо, что у их хрупкой, трепетной и робкой доченьки в классе есть защитник. Настоящий друг. Так продолжалось несколько лет и, казалось, так будет всегда…

В пятом классе Варенька впервые поняла: хорошее не может длиться вечно. Новая училка математики рассадила их с Максимкой на разные парты, чтобы не шушукались и не отвлекались от урока. Варя проплакала в туалете всю большую перемену и явилась в класс с красными глазами и распухшим носом. Девочка, с которой посадили Макса, торжествовала. Она решила, что Максим теперь безраздельно принадлежит ей. Рыжие косички Анфисы с каждым днем становились все более затейливыми, а школьные блузки обрастали немыслимыми кружевами. Впрочем, её радость была недолгой. Вскоре новая соседка по парте заметила: Максим обращает на нее внимания не больше, чем на портреты учёных, развешанные по стенам. Это открытие, разумеется, не обрадовало. Анфиса одинаково возненавидела и Максима, и Варю и стала вынашивать план мести. А что Максим? Он ухитрялся посылать Вареньке с задней парты записки с правильными ответами на задачки и давал перед уроками списывать домашку. Макс по-прежнему подходил к ней на большой перемене, чтобы вместе съесть бутерброды или яблоки, не обращая внимания на завистливые взгляды девчонок и подколки мальчишек.

Годы мчались стремительно, словно курьеры на самокатах. Максим и Варя окончили десятый. Наступили последние в их жизни длинные каникулы.

Варя неожиданно для себя начала писать стихи. Эмоции рвались наружу и выплескивались в ликующие строки:

Светило солнце по-июльски ярко,

Бежать за солнцем помогал нам ветер.

Упрёки взрослых приводили в ярость

Детей, кричавших: «Мы уже не дети!».

Родители внушали надоедливо

Нам истины. От скуки травы никли.

Никто не понимал: у нас последние

Великие школярские каникулы…

Варе не хотелось думать о том, что случится через год. Она догадывалась: дружба – не точное, слишком простое слово для её отношений с Максом. Ей хотелось постоянно быть рядом с ним, слышать его прорезавшийся пару лет назад басок, подпевать, когда друг детства играл на гитаре, спорить взахлеб о новом фильме или книге. Ну, а Максим… Он светлел лицом, когда видел Варю. Когда она появлялась утром в классе, школьные будни из уныло-серых сразу становились радостными и цветными. Девчонки замечали в Максиме эти перемены, люто завидовали Варе, но что тут поделаешь? В конце концов в классе все привыкли, что Варя и Максим – пара, и смирились с их нежной дружбой.