– Слушайте, я узнала, что тут квартира сдается, и решила для начала осмотреть дом и двор. В ресторане смену отработала, мы до одиннадцати пашем, и решила сюда пешком прогуляться. Честно говоря, ваша подворотня не в моем вкусе. В общем, я не собираюсь въезжать в ваш дом, не беспокойтесь.

Кира сочиняла на ходу, вдохновенно и убедительно, сама себе удивляясь.

– Да мне-то что? – пошел хозяин собаки на попятную. – Мне фиолетово. Это я на всякий случай. Решил, что так поздно только девочки по вызову шастают. Меня много лет назад одна такая клофелинщица ограбила. С тех пор я молодым и слишком шустрым девушкам не особенно верю. Правда, вы на них не похожи, – спохватился он.

– И на том спасибо, – сказала Кира и, помолчав секунду, спросила:

– Скажите, а молодежь здесь по выходным не собирается? Ну, такие … бритоголовые, со свастиками на руках…. Агрессивные и шумные, короче, парни.

– Никогда ничего подобного здесь не видел, – пожал плечами незнакомец. – Студенты-арендаторы ведут себя тише воды, ниже травы, чтобы к ним менты с проверкой не пришли. Ну, а постоянные жильцы или работают, или по поликлиникам шастают, если на пенсии.

– Спасибо, – сказала Кира. Она еще раз окинула взглядом двор, а затем, простившись с Пуфиком и его хозяином, отправилась к метро.

Через пару дней Кира наткнулась в коридоре на Серегу. Он улыбался ей изо всех сил, но Кира сделала вид, что его в упор не видит. Демонстративно отвернулась в другую сторону.

– Агент Казуар, ты что? С дуба рухнула? – удивился парень.

– Я больше не агент Казуар. Я Кира, – отчеканила девушка. – А для тебя вообще никто. Забудь, как меня зовут, и не отсвечивай.

– Это еще почему? – удивился Серега.

– По кочану! Нефиг было посылать меня на фейковое задание. Думали поржать надо мной, уроды? Нашли развлекуху! Между прочим, я была два дня назад в тех краях. Никакого штаба фашиков в том доме нет. Ваш знак пасифик никто бы там даже не заметил бы. Мало ли что у нас в подворотнях малюют?

– Как нет штаба? – удивился Серега.

– А вот так! Обычный дом с обычными обывателями, и всё.

– Давай вечером спросим у Миранды, почему она послала тебя по этому адресу.

– ОК, только предупреждаю: я в последний раз появлюсь в вашей богадельне. С меня хватит, бэби! Кринжово на детские игры в прятки и салочки время тратить.

Серега обиженно засопел, развернулся и двинул в свою аудиторию. На ходу крикнул:

– До скорого! Встречаемся на углу в шесть.

В комнате сидели все те же парни и Миранда. В этот раз на девушке были микро-шорты с бахромой и топ, открывавший загорелый тощий животик с красным камешком в пупке.

– Какого черта вы послали меня туда, где нет и сроду не было никаких фашистов? – тихо спросила Кира. Она не собиралась рассыпаться перед этими дебилами в дипломатических любезностях. Сейчас скажет всё, что о них думает, и сольется из этой кринжовой тусы.

– Ладно, не кипятись! – проворчала Миранда. Уловив в тихих словах новенькой нараставшую ярость. – Считай, что это была стажировка. Испытательный срок, так сказать. Мы всегда так с новенькими поступаем.

Внезапно она улыбнулась и для примирения высунула язык, на котором тоже оказался пирсинг – розовый шарик.

– Это не баг, это фича. – лениво добавил Димка-Джобс.

– Нафига вы меня испытывали? – возмутилась Кира.

– Мы же тебя не знаем. Проверяли, не приведешь ли ты за собой хвост, не побежишь ли в ментуру, чтобы нас спалить.

– А если бы побежала?

– Сказали бы ментам, что ты чокнулась на борьбе с фашиками. Шифруешься, рисуешь странные знаки повсюду. Типа тебя лечить в психушке надо. Ну, а мы, мол, обычные студенты – по выходным квасим, песни под гитару поем, иногда на рок-фестивали ездим, волонтёрим. Короче, не в курсах, что там эта психованная мутит и куда по ночам шастает.