— Спасибо, — хмыкнул Гарвести, — вроде месяц еще не прошел.

— Давайте я натру вашу ногу согревающей и обезболивающей мазью и заодно все расскажу.

— Может, я сам?

— В зависимости от того, где расположен недуг.

— Шрам это, большой и… — Капитан помялся и добавил: — Уродливый. Юной леди не стоит смотреть на такие вещи.

— Поэтому хорошо, что леди здесь нет, — улыбнулась Илзе, — а простая грязнокровка сможет и посмотреть, и погладить. Ага, вот мои глаза и привыкли к темноте. Вижу вас.

В темноте комнаты едва угадывались очертания мебели. Хорошо различима была только постель — из-за белого белья. Со сдавленным вздохом капитан выбрался из-под одеяла, засветил настольную лампу и застелил постель пледом. На который и лег.

Илзе засмотрелась на сильное, тренированное тело Гарвести. И едва не вскрикнула, увидев широкий, длинный рубец, проходящий по правому бедру. Удар явно пришелся сзади, и мисс Эртайн порадовалась, что Кассиан не видит ее лица. Не стоило обижать человека, которого хотелось бы назвать другом.

— Я могу накинуть рубашку, — неловко произнес капитан. Гарвести было немного не по себе лежать перед Илзе в одних боксерах.

— Вам нечего стыдиться, сэр. Всем бы такую физическую форму, как у вас, — утешила она. — Будет немного печь, но после успокоится.

— Рассказывайте, — велел капитан.

— Да нечего особо рассказывать. — Илзе погрела прохладную мазь в ладонях. — Я передумала уходить. Моя работа — моя жизнь, а за жизнь нужно бороться. Вот только ректор отчего-то тоже решил меня оставить. Предложил целую корзинку сдобных плюшек, я попробовала отказаться и была поставлена перед фактом переезда в отдельный домик. Рядом с миссис Эдингтон.

— Ясно.

— Вы придете на новоселье? — повинуясь порыву, спросила Илзе.

— А кто еще будет?

— Да только вы и будете, — рассмеялась она. — Может, миссис Эдингтон заглянет. Я ее позову, но захочет ли она — неизвестно.

Тщательно нанеся мазь на всю поверхность зарубцевавшейся раны, Илзе начала осторожно массировать искореженную плоть. Она еще помнила старые приемы, которым ее научили в приюте. Призывая силу в кончики пальцев, Эртайн представляла, что ее магия проходит в тело Гарвести и прихватывает с собой частички мази.

Капитан был настолько измучен приступом боли, что уснул под руками соседки по блоку. Илзе улыбнулась, оттерла руки о платок, вытащенный из кармана, и поискала, чем укрыть мужчину. Не найдя, сходила до своей комнаты и принесла плед. В неярком свете лампы, под розовым пледом, Кассиан смотрелся совсем молодым. И даже седина его не уродовала.

Остаток ночи Илзе проспала спокойно. Ее не тревожили ни предчувствия, ни дурные сны. Потому утром, умывшись и наскоро позавтракав — она не забыла оставить тосты с яичницей и для капитана — куратор отправилась получать ключи от дома.

Постучав, мисс Эртайн проскользнула в каморку завхоза. В далеком прошлом это был просторный, светлый кабинет. Но у миссис Албет были свои понимания об уюте. Темные, тяжелые шторы навсегда скрыли окна. Нагромождения ящиков, заполненных чем-то, стеллажи со студенческой формой — при том, что существовала отдельная комната для этого. И высокая стойка, разделившая кабинет, — за ней всегда стояла владелица кабинета. Илзе начало казаться, что родовой дар завхоза — повелевать временем. Когда бы ни пришлось прийти к миссис Албет, она всегда была за стойкой.

Глубоко вдохнув и едва не закашлявшись от едкого запаха моющих средств, Илзе выпалила причину своего визита. Она была готова к тому, что завхоз ее осмеет. Что это была летняя шутка, как раз к окончанию учебного триместра. Пока миссис Албет, водрузив на нос очки с толстыми стеклами, искала распоряжение ректора, Илзе успела пожалеть, что вообще вылезла сегодня из-под одеяла.