Торгуется... Впрочем, торговаться обычно приходится мне. В особенности после того, как его ряды пополнились такими, как я. Конкуренция выросла. Маги все чаще приводят девушек, но большинство приходится королю не по вкусу. Моих он всегда берет. Но в последнее время ставит цену меньше предыдущей.

И все же это мало. Она устала ждать. Я не знал наверняка, просто чувствовал.

— Ладно.

Кивнул против воли. В любом случае он не передумает. Ему ничего не мешает приказать стоящим позади чародеям убить меня. Чародей слабее мага, гораздо слабее меня. Но когда их много — силы могут сравняться.

Однако я переживал не за себя. Тогда она останется одна. Он убьет и ее тоже. Или еще хуже: отдаст для потех чародеям, а среди тех нечасто встретишь чистых совестью.

— Но у меня есть одно условие, — я сказал это с таким уверенным видом, на который только был способен. Вальтеру пришлась не по нраву моя вольность, но он промолчал. А значит, дал добро досказать. — Два года и одна встреча. Позвольте увидеть ее.

Его брови поползли вверх. Вероятно, ему редко ставят такие условия. Если их вообще когда-нибудь решались озвучивать…

— Это даже дороже двадцати лет. Это бесценно и неприемлемо. Против правил, маг.

— Несколько минут. — Я шагнул вперед, почувствовав, как задрожало сердце. Я не могу упустить эту возможность. — Прошу, Ваше Величество. Она ведь еще совсем ребенок.

Он скривился, кажется, только от одного последнего слова.

Ледяной взгляд, жесткие черты лица. Я играю с огнем, и на кон поставлено слишком многое. Но почему-то внутри теплилась надежда, не угасала, как раньше. Оттого я понимал, что нужно продолжать настаивать.

— У тебя пять минут, — наконец сдался он. От сердца отлегло. Стало вдруг намного легче дышать. — И ни секунды больше. Проводи его.

Вальтер кивнул одному из чародеев. Сдерживая внутри дрожь, я быстро поклонился и поспешил к выходу. Страшился, что он передумает. А он мог.

— Лин, — остановил меня громкий голос почти у самых дверей. Крепко сжав кулаки, я обернулся. — Никому ни слова об этой сделке. Если другие узнают, что я тебе позволил встретиться, то… Представь же, что будет? Бунт. А мне он ни к чему. Если это случится, первым, кто пострадает, будет она.

— Я вас понял, Ваше Величество. И я ценю… вашу доброту.

Дождавшись его одобрительного кивка, я вылетел из зала следом за чародеем.

Ладони вспотели и стали холодными. Волновался. Чертовски сильно, ведь…

Ведь я не видел ее уже семь лет. Должно быть, она сильно изменилась. Но я не сомневался, что узнаю ее. Нас связывает энергия и общие воспоминания — их невозможно не почувствовать.

Мы свернули в крыло прислуги, более мрачное, чем остальные. Чародей замер у одной из дверей, достал связку ключей.

— Поторопись, — бросил он равнодушно. — Она скоро сменит другую служанку.

И отворил дверь, пропуская внутрь.

Все они — служанки — жили в отдельных, но совсем крохотных каморках. Двери запирали на ночь и на то время, когда их работа подходила к концу и их кем-то заменяли. Чтобы не сбежали, не смели строить заговоры.

Чертовы меры предосторожности...

Я шагнул в комнату. Весьма неуверенно, стоит признаться. Она лежала на койке, лицом к стене, но зашевелилась, когда чародей, зайдя следом, закрыл за собой дверь. Села, уставилась на меня, сонно потирая глаза.

А после заморгала, выдохнула как-то неверяще:

— Тай?..

15. Глава 14. Цена свободы

— Здравствуй, Юн.

— О светлая Терра, это в самом деле ты?

Она подорвалась с кровати, и я немедля бросился ей навстречу. В груди омыло теплом, когда она обвила руками шею. Все затрепетало, сердце защемило с такой силой, что оставаться непоколебимым в присутствии чародея становилось с каждой секундой труднее.