Он мечтал о большем. Мечтал стать самым богатым, самым уважаемым среди своих знакомых, войти в круг избранных. Не знаю, о каком круге избранных шла речь, но иногда слышала, как отец упоминает об этом желании в разговорах с матерью.

Его тщеславие не имело границ, огромное, как галактика. Возможно, поэтому отец с самого детства держал меня в строгости — хотел, чтобы и дочь у него была самая лучшая. Идеальная.

Никаких мальчиков, никаких свиданий, подруги только проверенные, одобренные семьей. Учеба, танцы, иностранные языки, кулинарные курсы — я не чувствовала себя в клетке, потому что моя жизнь была расписана по минутам.

С Хаконом мы познакомились в тренажерном зале. Занятия спортом отец одобрял, считая, что женщина должна держать себя в форме. Он никогда не жалел денег на мой внешний вид. Маникюр, педикюр, одежда дорогих брендов, салоны красоты. Мать зорко следила за моей фигурой, отец — чтобы никто раньше времени не сорвал его ухоженный, оранжерейный цветочек.

Хакон сорвал. И вот тогда я впервые ощутила все цепи, что меня сковывали: стоило дернуться, пойти против воли родителей — и, натянувшись, эти цепи пронзительно зазвенели.

Такси выпустило меня перед высоким глухим забором, увитым плющом. Несколько секунд я нерешительно мялась перед воротами, затем позвонила. Никто не открыл. Время поджимало. Повернувшись к камере домофона, я сильнее вдавила палец в кнопку звонка. Спустя вечность на пороге возникла Хельга, полноватая женщина, вот уже десять лет работавшая на нашу семью.

— Чем могу помочь? — Хельга смотрела на меня как на незнакомку и обращалась так, словно видела впервые.

— Привет. Хочу поговорить с родителями.

Я попыталась проскользнуть мимо домработницы во двор, но ее широкая коренастая фигура перекрыла мне дорогу.

— Куда вы? С какими родителями?

— Со своими, конечно. Что за вопросы?

Боже, что происходит? Почему Хельга так странно себя ведет?

Инстинктивно я глянула на экран мобильника, проверяя время, — скоро забирать Молли.

— Вы, верно, ошиблись, — Хельга продолжала удерживать позиции, загораживая проход.

Нервничая все больше, я попыталась ее оттолкнуть:

— Да хватит. Мне некогда. Что за цирк ты устроила?

— Если не прекратите ломиться, я вызову полицию.

Полицию? Да она сдурела!

Эта женщина была как скала — совершенно не сдвинуть с места. Неужели отец запретил пускать меня на порог?

— Пожалуйста, позови маму. Мне надо ее увидеть. Передай, что ее внучка очень больна.

— Девушка, вашей матери здесь нет.

— Нет? А где она?

— Откуда же мне знать. Сегодня к господам Бьернам гости не приходили. Может, вы перепутали дом?

Перепутала дом? Что она мелет?

В висках загрохотал пульс. Кажется, от нервов подскочило давление. Я словно попала в театр абсурда.

— Хельга, умоляю, мне надо увидеть маму.

— Девушка, вы ошиблись. Я не Хельга, — с непроницаемым лицом заявила женщина, которая в течение десяти лет готовила мне обеды и убирала мою комнату. — Я не знаю вашу маму.

— Не знаешь Рагну Бьерн? Ты же у нее работаешь!

— Госпожа Рагна уехала с дочерью за покупками.

— С какой дочерью?

Я почувствовала, что схожу с ума.

С какой, черт побери, дочерью? Я единственный ребенок в семье! Не могла же мама забеременеть и родить за тот год, что мы не виделись?

— С Агвид, — не-Хельга выставила вперед руку, не давая мне приблизиться к воротам.

Что…

Они меня дурят? Издеваются?

— Я — Агвид.

Лицо окатило жаром.

Женщина, утверждавшая, что мы незнакомы, покачала головой:

— Вы не Агвид. Малышке Агвид четыре года.

Какого…

Что за бред?

Они сговорились?

Отец приказал Хельге нести эту чушь? Пытался таким образом продемонстрировать, что я больше не часть его семьи? Или на фоне стресса у меня поехала крыша?