С башни отчетливо, как на ладони, виднелся вражеский лагерь. Он выполнял функцию волнореза и защищал базировавшиеся немного выше легионы на случай нашей внезапной атаки. К лагерю подводила главная улица, навскидку не меньше семи перчев36 в ширину, которая тянулась через весь лагерь. Главная улица пересекалась рядами прямых улиц, тянущихся поперек стены, вдоль которых стояли небольшие палатки легионеров тентории37, искусно сделанные из телячьих шкур на деревянном остове, высотой с человеческий рост. Как и во всем у римлян, в расстановке палаток прослеживалась планировка, что гарантировало маневренность при обороне на случай внезапного нападения. Среди палаток мелькали силуэты легионеров.

Каждому из нас следовало уяснить – чтобы пробраться к шатру Красса38, спрятанному в самом сердце римского лагеря, нам придется совершить подвиг…

С минуты на минуту две пары гладиаторов из моей группы должны вступить в дело. Чувствовалось приятное напряжение, растекающееся по всему телу. Наконец сначала слева, а мгновение спустя справа от нашей башни раздались приглушенные крики. Небо озарили вспышки от полыхающей ярким пламенем стены. Поступил наш сигнал к действию – две пары гладиаторов подожгли башни и часть стены. Римляне из числа тех, кто остался в лагере, все как один бросились к полыхавшим пламенем башням. Слышались сбивчивые команды, топот ног, брань и скрежет доставаемого из ножен оружия.

– Все за мной!

Я спрыгнул с дозорной башни, выхватил меч и бегом пересек первую улицу, когда передо мной появились двое караульных. Совсем молодые, еще юноши, которых крики тессерария39 застали в палатке за уединением друг с другом. Один не сразу понял, что происходит, или сделал вид, что не понимает ничего. Попытался заговорить.

– Как ты сюда попал? – нахмурился караульный с непритворным удивлением.

Второй оказался менее разговорчив и потянулся к мечу. Я ударил наотмашь, угодив круглой рукояткой гладиуса в мясистый нос караульного и превратив его носовую перегородку в кашицу. Юноша со стоном опустился на колени. Я докончил дело точным ударом рукояти в подбородок. Второй караульный попятился, косясь то на меня, то на своего лежащего в отключке товарища. Скривились его губы, он собрался звать на помощь, но издал булькающий звук – в горло караульного вонзился метательный нож Галанта. Бездыханное тело сползло в сугроб. Рут коротким ударом в грудь добил первого караульного. Галант вытащил из горла второго свой метательный нож. Крат заволок тела в палатку. Снег заметал следы борьбы…

Мы двинулись дальше. Передвигались короткими перебежками и очень скоро оказались на главной улице, где и затаились. Я смотрел на небольшую квадратную площадку в самом центре римского лагеря. На претории40 расположились жертвенники, трибуна для обращения к солдатам и палатки высшего офицерского звена. Большая палатка, в которой с легкостью поместилась бы целая центурия, принадлежала Марку Крассу. По правую сторону от нее стояла палатка квестора41 немногим меньших размеров. Слева расположилась более скромная, нежели первые две, но не менее помпезная палатка трибуна латиклавия. Палатки военных трибунов ангустиклавиев42 соседствовали с палатками латиклавия и квестора, расположившись по обеим сторонам от них.

План сработал, а внезапный вывод римского войска из лагеря сыграл нам на руку. Единственная палатка, в которой горели факелы, была палаткой самого Марка Красса. Офицеры уже отбыли к войску. Оставалось поставить точку – мы выдвинулись к палатке Красса.