– За что это? – удивился я. Тогда мне не могло прийти в голову, что значат эти слова.

– Ну, там, – неопределенно махнул рукой мой друг, – мы были с ним в термах[20]. Вот и дал.

Тут у меня мир перед глазами поплыл. Все встало на свои места, до меня наконец дошло, каким путем он заработал эти сестерции. Он, кого я считал равным себе, своим братом, превратился в шлюху. Надо сказать, дорогую шлюху.

– Аргос и тебя зовет в термы, – сказал Неро, – мы можем хорошо заработать.

Этого выдержать я уже не мог. Да, мы были ворами. Нас считали отбросами, и только ленивый не плевал в нас. Но я никогда бы не опустился до проститутки. В тот вечер я задал ему взбучку. Сильную.

Шокированный Кастул стоял рядом с Аудаксом и не мог вымолвить ни слова. В горле как будто пересохло. Его тонкая натура отказывалась принимать такое. Во всяком случае, по отношению к Аудаксу. Ему было жаль друга. Но одновременно с жалостью он испытывал чувство отвращения.

– И что же ты сделал? – спросил он.

– Я разбил ему нос, – ответил Аудакс. – Врезал со всей силы, так что у него аж кровь брызнула, и сказал, чтобы он убирался. И он ушел.

– Слушай, это был его выбор! – возмутился Кастул. – Не стоило так поступать с ним, раз он был тебе дорог.

– Нет, не был! – воскликнул Аудакс, гневно сжимая кулаки. – Я не мог позволить ему! Впрочем, ты прав… – Последние слова были сказаны им почти шепотом. – Той ночью я пожалел об этом. Кинулся искать его, оббегал половину Рима, но нигде не мог найти. Я прогнал его из барака. Нашли его уже утром, мертвого. Он замерз. Пытаясь согреться, забрался в какой-то переулок здесь же, на Субуре. Но до утра не дожил.

А я остался. Один. Помню, как выл от отчаяния подле его трупа. Это я виноват, я заставил его отправиться сюда. Я убил своего братишку. Он умер по моей вине, я не смог уследить за ним. Остановить, когда он падал в бездну.

– Что же случилось потом с тем греком?

– Ничего хорошего, – злорадно произнес Квинт, и глаза его гневно сверкнули. – Сдох как собака. Кто-то добрый буквально на следующий день перерезал ему глотку.

Квинт внимательно взглянул на друга и увидел у того на лице плотоядную улыбку. Так может улыбаться человек, свершивший месть. Сладостная радость после удовлетворенной жажды крови. И ему стало страшно.

– А нашли его в том же переулке, представляешь? Безлюдный, темный переулок. На Субуре таких масса, и людей в них погибает столько, что никаким битвам не снилась.

Конечно, потом шерстили все наши клоповники. Даже преторианская гвардия пожаловала. Все искали того убийцу. Большой шишкой, видать, был этот поэт. Но конечно, – Аудакс выдержал паузу, – они никого не нашли.

Окончив свой рассказ, он замолчал. Теперь надолго. А Кастул снова не решался что-либо говорить.

– Это был ты, – утвердительно произнес он. – Ты убил его, да? Этого Аргоса. Понятно теперь, почему ты так не любишь греков.

Аудакс сочувственно поглядел на него, но промолчал.

– Знаешь, – сказал он после небольшой паузы, – тому, кто опорочил брата, мало такой смерти.

– Понятно, – кивнул Гай. – Ну, идем дальше?

– То есть тебе нечего сказать? – Квинт удивленно взглянул на друга. Он ожидал какой угодно реакции, но никак не такой. Равнодушие на лице Кастула, наверное, ранило его куда больше, чем предполагаемое осуждение. А может, наоборот, одобрение? Но нет, кажется, тому было все равно. А может, ему и вовсе наплевать на Аудакса? Просто кое-кто слишком много напридумывал у себя в голове. Кастул не Неро и явно никогда им не будет. Что ж, это к лучшему.

Они продолжили путь в полном молчании. Каждый из них думал о своем. Точнее, Аудакс уже ни о чем не думал. Хмель полностью затуманил его мозг, и мысли путались. А вот Кастул, кажется, открыл для себя много нового. Чувство жалости и отвращения никак не покидало его. Нет, он знал и раньше, на что способен Аудакс и кем он был. Но та привязанность к мальчишке и последовавшее убийство пугали его. Возможно, ему жилось бы спокойнее, не знай он такого о прошлом своего друга.