— Добрышка! — крикнул он, ожидая своего домового, который должен был следить за порядком в хоромах. Но, судя по слою пыли и свисающей паутине, тот явно забыл о своих обязанностях. Вон даже все горшки тенётой затянутые стоят.

На его зов никто не откликнулся. Он позвал ещё раз, громче, но домовой так и не появился.

— Да что это такое! Стоит отлучиться на несколько веков, и всё — возвращаться уже некуда! Добрышка, а ну вылазь, говорю, разговор есть!

Вильфрида, наблюдая за новоявленным отцом, покачала головой. «Кто ж так зовёт домового, который столько веков не видал хозяев? Он небось уже на последнем издыхании. Терем-то вон тоже подправить надо бы. А сила духа в доме. Нет в доме порядка, и домовой без сил останется. А ещё колдуном себя великим кличет».

— Не придёт он к тебе, — сказала она.

— Почему это?

— Он небось лежит где-нибудь без сил и двинуться не может. А ты ещё с таким криком зовёшь, что понятно каждому — всыплешь ему.

Бессмертный задумался. А ведь дочь говорит верно, надобно того сыскать наперво, а потом и терем в порядок привесть.

Он отправился искать своего домового и нашёл его... на улице, играющим в какую-то игру (название которой он позабыл, память-то ужо не та стала) с кикиморой.

— Сил у него нет, ага, как же! — проворчал Кощей, глядя на то, как ловко дурит дух свою подружку.

Добрышка замер, сжимая в руке горошину, которую так и не успел положить на доску.

«Мерещится мне али нет, что голос хозяйский я слышу? Того, почитай, уже несколько веков нет, молва говорила, и сгинул он ужо. А меня...»

— Ты что ж это, окаянный, в хоромах устроил? — раздался голос хозяина.

«Нет, не мерещится».

Домовой аккуратно положил свою горошину и отжал несколько штук у соперницы, только потом медленно повернулся.

Хозяин, его великий и могучий колдун, стоял перед ним живехонький и... злой.

Добрышке ничего не оставалось, как защищать себя.

— О, явился наконец! Ещё и на домового своего кричит. Ух, я зол... — начал было он.

Бессмертный удивлённо уставился на своего всегда покладистого домового, не узнавая того. Видимо, даже у духов может испортиться характер, когда они живут без хозяина.

— Зачем это мне зря свою силушку тратить и порядок поддерживать в хоромах, ежели хозяин пропал невесть где? Вот и берёг силы, чтобы прожить это время...

— Силу, говоришь, берёг... — протянул колдун.

Домовой замер. Видно, от трёпки ему не избежать. Он попятился от хозяина, готовясь к худшему.

«Пересижу-ка я пока подальше отселя», — пробормотал домовой, крутанувшись на пятках, и попытался сбежать. Но Бессмертный, словно коршун, к нему метнулся, перехватил его поперёк туловища и, не дав опомниться, поволок обратно в дом.

Добрышка, болтаясь в воздухе, пытался вырваться и орал одно и то же:

— Говорю же! Силу берёг я, потому и не наводил порядок... Да пусти ты, чтоб тебя чуры унесли!

«Но куда там унесут, как же... Он же бессмертный, терпи его теперь до скончания веков», — подумалось духу.

Кощей молча тащил его, не обращая внимания на крики. Лишь когда они зашли внутрь, он наконец ответил:

— Вот и пригодятся теперича твои накопленные силы.

Домовой замер, как только увидел девушку, стоявшую посреди комнаты. Он принюхался, учуяв знакомый запах, и удивлённо охнул: «Дочь небось? Вона как прёт духом от неё хозяйским. Это ж откель у нежити этой дитë взялося-то? Но, навроде, эта посмирнее его будет? А потому, ежели она с таким же характером, жизнь его будет тяжкой с этими двумя».

Бессмертный поставил Добрышку на пол, и тот тут же рванул за печку, чихнув пару раз от пыли, им же и поднятой.