Мечтательница…моя Макси - мечтательница.

- У принца поклонниц будет побольше, - справедливо заметила я.

- Он какой-то слишком опасный. И взгляд словно хищный. Его приятель хоть и не улыбается, но мне нравится его серьезность. Хотелось бы быть той единственной, кому предназначается его улыбка.

Макси вздохнула. Я вернула себе прежний облик. Ей и самой известно, как нереальны эти фантазии. Немного повеселились, подруга уже не так грустила и это главное.

- Когда ты уезжаешь?

- Завтра.

- Будь осторожна.

Теребя на руке старый плетеный браслет, мечтательница Макси скрылась за дверью приюта. Мы не привыкли прощаться, каждый раз надеясь на то, что я вернусь и разговор продолжится сам собой. И пока что эти ее мечты имели тенденцию становиться явью.

Ранним утром на площади перед зданием вокзала, я стащила у зазевавшейся дамочки билет и прошла через портальную арку до столицы империи Элевис.

Портреты Ингрид, которой я была два года назад все еще красовались на досках объявлений с надписью «разыскивается». Этот город был совсем не похож на Мелу, столицу Алгамении, моей родины. Здесь и люди были приветливее, прохожие улыбались, стоило встретиться с ними взглядами, очень непривычно. Много зелени, климат мягче и даже летом воздух был не столь тяжелым и жарким, как дома. Я поправила капюшон плаща и свернула через проулок.

Барон Фонбах после того, как довел до банкротства свой род, проводит свое время на каторге, но его сын столицу не покинул. Достаточно было походить по рынку, послушать, о чем говорят люди и сведения о том, что новый барон, сын предыдущего, проводит все свое время в мужском клубе добыть оказалось легче легкого и к тому же бесплатно.

Так, какие там были у Ингрид глаза и волосы? Жгуче-рыжие локоны и зеленые словно изумруды глаза. Да, чтобы заманить барона Фонбаха-старшего нужно было выделяться из толпы. Этот грешащий вымогательством последних грошей у простых граждан любил «девиц с изюминкой». Одна такая его и обобрала, пролив свет на преступления, ранее совершаемые тайком.

Немного непривычно было примерить на себя давно забытую, но знакомую роль. Да и само выполнение королевского заказа требовало от меня непривычных странностей: в одном и том же месте дважды я не появлялась.

В маленьком пустом тупике позади того самого клуба, которым на самом деле был по сути кабак, только для аристократов, где мужчины пили, курили и играли в карты, я переоделась в обтягивающее фигуру платье, прищурилась, глядя в отражение карманного зеркальца как меняется мой внешний вид: глаза позеленели, волосы из черного каре становились рыжим водопадом, словно кто-то вылил мне на голову краску.

Ориентируясь на ранее сорванный с фонарного столба портрет Ингрид я словно играясь с глиной, одними мыслительными усилиями сменила облик наемницы «ящерки» - жгучей брюнетки с невыразительными чертами лица - который одевала на себя для встречи с Демисом, придавая ему отличительные черты красавицы, что охмурила и довела до нищеты барона Фонбаха, наделав шуму в империи и исчезнув без следа.

- Порядок, с этим можно работать.

Вопреки моему непревзойденному дару по желанию менять свою внешность, благодаря которому я не умерла с голоду, голос менять мне было неподвластно. Внешность – черты лица, волосы, глаза – это было легко. Женщина, мужчина сойду за любого.

Я никогда не встречала таких же, как я сама, спросить было не у кого, а когда научилась читать и решила отыскать информацию в библиотеке, никаких упоминаний о подобных себе не обнаружила.

Голос был иным делом. Он – не внешность, не то, что на поверхности и видно глазу. Уникальное строение связок и то, как и по какому принципу они работают, мне представить сложно. Если я могу, например, пожелать сменить цвет глаз, то достаточно просто представить, как мои глаза становятся другого цвета, то же самое с волосами и лицом, осанкой. Но вот что представить, как направить магию, чтобы изменить голос, я не знала.