До этого мне казалось, что его высочество использует силу и страх, чтобы подчинять людей. Но он может быть и благодетелем, честь которого люди будут хотеть защищать сами, потому что так велит им сердце.

Филипп ждал меня у подножия широкой лестницы в вестибюле на первом этаже. Спускаться пришлось медленно, то и дело следя за тем, как бы ненароком не наступить на подол облепляющего фигуру силуэтом «рыбка» платья. Эта сцена могла бы быть романтичной встречей главных героев романа, но точно не в данном случае.

Лайла, помни, что стоит на кону.

Я поправила перчатку на руке, натянув ее повыше сгиба локтя. Ты всего лишь средство, а цель – заполучить скипетр и преступника в руки.

Мы оба в черном. Бархатный жилет поверх атласной черной рубашки очень шел мужчине. Филипп мрачно взирал, явно недовольный моим неспешным шагом. Идти быстрее на каблуках не получалось. Артефакт для отвода глаз был еще не активирован, и я могла видеть тяжелую сжатую челюсть кронпринца, его ледяной взгляд и нахмуренные брови очень четко.

На моем лице тоже не было радости. Даже улыбки или приветствия – с прошлого вечера мы встретились впервые – было жаль.

Принц приноровился к скорости шага своей спутницы и выйдя из дома активировал кольцо-печатку на большом пальце руки. Но я не почувствовала разницы.

- Оно работает только на тех, кто не ожидает увидеть во мне меня, - пояснил принц, проницательно заметив интерес с моей стороны.

Филипп подал мне руку и помог забраться в такую же черную снаружи карету без опознавательных знаков, и мы тронулись по улочкам столицы в самую опасную ее часть.

Подобные районы и места есть везде. Там, где живут люди, всегда найдутся темные углы, где ведется нечестная торговля, где повышен уровень преступности, где пропадают люди, и матери не отпускают детей одних на улицу даже при свете дня.

Здание старого театра было ветхим и старым что снаружи, что внутри. Мы с принцем вошли под руку и показали при входе два приглашения, на которых кроме рисунка с черной розой в окружении шипов терновника не было больше ничего.

Охранник на входе выглядел как настоящий головорез. Сально одарив взглядом вырез моего декольте, он отодвинул рукой поеденную молью штору и пригласил нас пройти в зал. На моего спутника он взглянул лишь краем глаза, значит, артефакт принца действительно работал.

Интуиция так и кричала убираться отсюда.

Подобные мероприятия были явно для аристократов. Поправочка. Для того, чтобы удовлетворить все их темные желания и пощекотать нервы. Знал ли принц, что такое происходит у него под носом? Или догадывался, но предпочел закрыть на безобидные развлечения дворян глаза?

Многие из присутствующих были в масках, блюдя свою конфиденциальность и анонимность, но никак не честь.

Сиденья были свободны, до начала еще полчаса. В просторном зале люди были заняты болтовней, поглощением вина – некоторые прямо из бутылок – и курением сигар. Откуда-то сверху доносилась тягучая словно горячий мед музыка – сладкая до тошноты, но заставляющая услышавших ее забыться и поддаться экстазу.

От приглушенных артефактов света в помещении царил бардовый полумрак. Его было достаточно, чтобы разглядеть гостей, но не настолько, чтобы, например, понять, какое кружево использовалось на платье той дамы, или часы это на запястье или широкий браслет у того чопорного на вид господина.

Мужчины приставали к разгульно одетым официанткам, женщины – к официантам. Какой-то толстяк прижимал к телу спутниц с обеих сторон, его руки плотоядно оглаживали их бедра. Они улыбались ему красными губами и шептали что-то в ответ. Народ отбросил все стеснения, тут и там в укромных и не очень местах обжимались парочки. Я не узнавала гостей, чьи лица были скрыты масками.