Я не встречала его высочество до самого вечера, хотя он определенно был дома. Пытаться покинуть поместье, когда он знает, что не сможет уйти далеко без моей компании, лишено всякого смысла.

Ханни помогала мне собраться. В ее помощи не было нужды, но по приказу принца дворецкий отправил девушку ко мне, и отказаться было невозможно.

Я сидела, рассматривая служанку, в то время как она наносила на мое новое лицо – замаскировалась, придав себе невыразительные черты и изменив цвет волос и глаз на распространенный в империи коричневый – макияж. Подпольный аукцион – событие такое же светское. Добыть туда приглашение можно приложив немало усилий или заплатив приличное количество монет.

К счастью, Филипп неприлично богат. Деньги были последним, что могло нас остановить от поисков скипетра.

- Что? – спросила я, заметив очередной многозначительный взгляд горничной. Сейчас Ханни стояла за моей спиной и укладывала волосы.

Еще мне предстояло обрядиться в очередное платье. Только более вечернее и элегантное, чем те повседневные, которыми меня с легкой руки дворецкого или даже самого принца обеспечили на месяцы вперед. Брюки надевала один раз, вчера, и то только потому, что в злополучном районе столицы нечего делать благородным девицам.

Служанка остановилась и опустила руки, мои новые пряди каштанового цвета рассыпались по плечам.

- Вы воспользовались моей внешностью чтобы сбежать? В тот раз…

Черт. Не думала, что она узнает.

- Да. Так было проще покинуть территорию поместья. Но не вышло, как видишь.

- И…вы сказали, что моя мать захворала…

Лайла, какая же ты гадина… На лице Ханни не проступило ни одной эмоции и голос звучал ровно. Именно из-за этой эмоциональной скупости она и показалась мне недалекой. Но сейчас у меня закрались сомнения относительно собственной способности судить о людях.

- Да. Мне жаль, но тогда нужна была причина, чтобы выйти столь поздно, - я поджала губы.

Если честно, не думала, что это может так задеть. Понятно же, что те слова не были правдой и ничего не значили, так чего делать такое строгое и недовольное лицо, нагоняет на меня лишнее чувство вины. Это, на минуточку, я здесь жертва! Меня держат против воли и не отпускают, лишили права на свободу передвижения и вообще могут приказать что-угодно и когда-угодно, а я и сопротивляться не смогу!

- Моя мать очень долго и тяжело болела. Лишь недавно она пошла на поправку. Все благодаря его высочеству. До того, как я начала работать здесь, у нашей семьи не было никакой надежды на ее выздоровление. Мы не могли позволить себе есть вдоволь, что говорить о лекарствах и услугах лекаря.

Спасибо Ханни. Теперь мне стало еще гаже на душе. Куда уж стыдиться за свои поступки еще больше?

- Прости. Мне правда жаль, - обернулась, встречаясь глазами с твердым взглядом служанки не через зеркало, а прямо. Как бы не было страшно, стыдно или неловко, нужно уметь говорить «прости» и «спасибо». – У меня нет матери, поэтому мне сложно понять, - сложно понять, отчего ты так резко реагируешь, если никакого вреда я не причинила, добавила про себя; - И все же, мне жаль, что я воспользовалась твоим обликом и солгала.

Ханни плотно сжала губы и кивнула, принимая мои извинения. Хорошо. Теперь на одного человека в мире меньше, кто затаил на меня обиду.

А принц неплохо умеет вербовать себе людей. Каждый слуга этого дома предан до мозга костей. Иначе как минимум новости о том, что в резиденции одинокого наследника проживает на иждивении девица неясного происхождения не сходила бы с заголовков газет. А здесь – тишина.