Столкнувшись с его взглядом, соседи спешно опускали глаза. Эливерт не мог осознать, что случилось, отказывался верить в очевидное.

Но мысли уже обжигали, как эти жуткие языки пламени…

Неужели они… Нет, не может быть! Твою ж, не может этого быть! Как же так?

Они должны быть где-то здесь, должны. Вириян всегда просыпалась спозаранку, да и дочка – ранняя птаха. А тут уже день давно наступил. Спать они не могли. Должны были выскочить на улицу. За одно мгновение так огонь не вспыхнет. Конечно, они где-то здесь… Надо просто их найти…

Леденящий ужас звенел внутри. Несмотря на близость огня, Эливерта затрясло от озноба, в глазах потемнело.

А когда зрение вернулось, он вдруг разглядел ту самую важную деталь, которую не заметил вначале.

Дверь… Она была подперта снаружи! Задвинута тяжеловесной круглой плахой, на которой Ворон обычно рубил дрова. Вот почему они не успели выйти.

Миг прозрения  наступил одновременно с новым громким воплем Юрана:

– Гра-а-а-ю-ю-ю!

И Ворон дёрнулся вперёд, решительно и бездумно.

Но уже через пару шагов на плечах у него повис Орлех, опрокинул на спину и придавил всем своим весом. Друг орал что-то прямо в лицо, гневно хмуря чёрные брови, но Эл никак не мог уловить смысл, только бился, как рыба, угодившая в сеть, пытаясь сбросить торговца.

– Поздно… Рехнулся… Поздно! Слышишь? Куда ты…  Дурак… Не спасёшь…

Отдельные слова вдруг сложились в нечто целостное и страшное.

Значит, так и есть. Они там!

Самые страшные кошмары сбылись. Огонь, от которого бежал всю свою жизнь, пришёл, чтобы уничтожить его жизнь и самое дорогое.

Тело выгнулось от пронзившей его дикой боли. Ворон взревел, взвыл, словно раненый волк, отшвырнул друга, пытавшегося призвать его к благоразумию, и, прикрываясь руками, метнулся на высокое крыльцо.

Проскочил сквозь завесу огня. Толпа охнула изумлённо. Эл пинком отбросил тяжёлую плаху, удивляясь собственным силам, и нырнул  в дверной проём.

***

Внутри тоже горело.

Эл нырнул в этот плотный тяжёлый чад. Злые языки пламени тянулись со всех сторон, так и норовили ужалить. Жар нестерпимо жёг кожу. Удушливый дым рвал горло как хищный зверь. Глаза резало, Ворон шёл почти вслепую.

– Граю! – хотелось крикнуть на весь дом, но его хриплый зов утонул в рёве пожара и завесе дыма. – Вириян!

Тишина в ответ. Убивающая своим безмолвием. Неужели опоздал?

Эл метнулся по дому, прикрываясь руками. Казалось, волосы на голове сейчас вспыхнут, как факел. Кашель раздирал грудь. Кожа пылала.

Но разве это пламя сравнится с тем, как выгорает всё внутри, как оседает на душу горьким отравленным пеплом – «Не уберег!».

Эл влетел на кухню и, пошатнувшись, вцепился в дверной косяк. Согнулся пополам с мучительным стоном, словно ударили под дых, и весь воздух в один миг из него выбили, на ногах едва удержался.

На кухонном столе лежала Вириян. Свисающий вниз широкий подол уже занимался пламенем. По светлому платью на груди расползалось зловещее бордовое пятно. Кровь растекалась по столу, ставшему для неё погребальным ложем, капала на пол.

А лицо… такое прекрасное и спокойное, словно она спит.

Он сделал несколько шагов, остановился рядом, смотрел и… не верил. Светлые Небеса, это всё какой-то страшный, глупый сон! Не может всё это быть по-настоящему! Не может!

Эливерт хотел дотронуться до неё и проснуться, понять, что всё это лишь очередной его кошмар. Но рука отказывалась повиноваться.

И он продолжал смотреть на мёртвую жену и страшную рану в её груди, чуть ниже сердца. Не мог сдвинуться с места. Просто не понимал – зачем…

Зачем куда-то идти и что-то делать? Лучше остаться здесь. У него больше нет ничего, так зачем в очередной раз цепляться за существование?