Да есть ли хоть что-то, чего бы Эливерт ради неё ни сделал?

Наверное, есть. Но это те вещи, о которых она, к счастью, никогда не попросит.

Вспоминалось вот теперь, как собрал свою братву, как сказал, что уезжает…

Погрустнели сразу все, головы повесили. Ждали ведь возвращения Ворона, обрадовались. А он вот так, «с порога» – ухожу.

Но Эливерт понимал, что иного уже не дано. Так что время тянуть?

Разъяснил, что хочет с жизнью вольной завязать, да перебраться в столицу. Ребятки это желание поняли.

Конечно, кроме своих парняш, ещё к тем, кто поглавнее, на поклон надо будет пожаловать. И там тоже всё толком разъяснить. Но с Ферлаадом у него всегда по-доброму договориться выходило, и теперь старик упираться не будет, а там уж, дальше, он поспособствует. От вольницы Эл откупится – это нетрудно.

Другая задачка пред ним стояла, намного сложнее. И тут как раз несколько человек, постарше да поголовастее, его образумить попытались. Дескать, сгинешь этак, атаман – морда у тебя приметная, попадёшь стражам порядка на глаза, начнут выяснять, откуда такой взялся, прознают про прошлое – и всё, петлю-то на шею и накинут.

Эл и сам понимал: мало одного желания  из вора выйти в честные люди. Но на этот счёт у него была своя задумка – не зря же он столько раз головой рисковал за Совет Девяти. Пора и награду стребовать.

Ворон собирался в столице наведаться не только к Рыжей, но и к милорду Данкалнау.

Во-первых, поведать об их с Кайлом приключениях, о беспределе, который в Филофдоре толстяки учинили, о том, что лэдрау мёртв, а королевна Севера мечтает о мире…

Хотя, возможно, полукровка это всё уже сам выложил, если сны Эла были правдивы, и его безрассудные друзья через портал добрались в Кирлиэс.

Во-вторых, Ворон собирался Совет Девяти просить отпустить его с миром – сослаться на полученные в походе увечья. Дескать, какой с меня теперь вояка, после Лидонского ущелья? Чудом выжил, кости срослись, но ловкости нет былой. Мирной, тихой жизни хочу. Посодействуйте, люди добрые!

То, что это во власти Данкалнау, Эл не сомневался. Старый эстииец вполне может ему и бумаги нужные справить, и сделать так, что про Вифрийского Ворона, некогда бесчинствующего вблизи леса Лэрианор, благополучно забудут стражи порядка. А в случае, если кто-то однажды его всё-таки ненароком признает, и укрыть от назойливого внимания.

Да, Данкалнау может. Захочет ли – это другой вопрос. Особенно, когда Эл придёт с известием, что он из их тайного общества намерен сбежать.

Но сейчас об этом было рано думать. Сначала надо попробовать по-хорошему.  Вот если заартачится старый милорд, тогда уже придётся искать другие способы.

Предложил он, стало быть, братцам своим выбрать нового атамана на его место. Заспорили все резво, бурно. Каждый хотел своего человека предложить.

Отрадно было Ворону то, что предлагали людей толковых, и никто сам себя назначить не спешил – за друзей больше радели. Хорошую всё-таки вольницу Ворон сколотил. Друг за друга они горой.

Да вот на едином мнении никак сойтись не могли долго. Спорили, спорили. Охрипли уже.

И тут кто-то возьми и брякни:

– А чего это мы токмо за мужиков спорим? У нас и бабы хороши… Даёшь Фрейю в атаманши!

Сначала тишина повисла на миг. И громче всех молчала сама виновница.

Фрейя застыла, растерянно озираясь – ушам своим не поверила.

– И верно! Фрейю хотим! – раздалось откуда-то из угла.

– Фрейю в атаманши! Толковая баба! Фрейя! Фрейя! Фрейя!

Эл, вспоминая это сейчас, улыбался довольно – лучшего выбора лесная вольница и сделать не могла. Пока Лэрианором старая его боевая подруга заправляет, за своих ребят бывший атаман будет спокоен.