Эл был неизменно любезен с Кайлом, в той же мере, что и с Наиром, и с Далардом.

И улыбался Насте. Болтал с ней так, словно ничего не произошло.

Он видел, с каким облегчением Рыжая приняла его игру. Похоже, она всерьёз ждала, что теперь между ними проляжет трещинка. А потому с радостью приняла его притворство. Ей нравилось думать, что всё осталось как прежде.

Всё и осталось как прежде. Да.

Только вот у Эливерта возникло в ту ночь такое странное чувство, будто холодная мрачная тень легла ему на сердце. И больше она не покидала Ворона. Он смеялся, говорил, улыбался, а душа сжималась от стылого сумрака внутри, как будто не сияло за окнами замка жаркое летнее солнце.

Элу стало совершенно всё равно, что будет дальше.

Но, пока он ещё может быть рядом, и чем-то помочь, если будет необходимость. А, значит, он останется здесь, с их безумной компанией, он останется с Настей.

Ничего больше не станет просить и желать. Оставит её в покое, как она и хотела. Он здесь, чтобы добыть Чашу Желаний – вот об этом и голова должна болеть.

Лишь один раз за эти дни он не выдержал и спросил:

– Так о чём был разговор?

Настя не сразу поняла его неожиданный вопрос.

– С Кайлом тогда, ночью… – пояснил он. – О чём можно было говорить так долго?

Она смущенно передёрнула плечами.

– Он рассказывал про свою жизнь… Про детство, про юность на Севере.

– И это так тебя растрогало, что ты слезу пустила? – проворчал, не поверив, атаман.

– Ох, Эл, там всё так сложно и тяжело… – вздохнула Настя. – Я думала, тебя жизнь побила, но он… Тебя хоть тётка продала, а его – родной отец! И это ещё не самое худшее.

– Ничего себе! А мне он такого не рассказывал, сколько я не выпытывал. Что ещё интересного наш молчаливый друг поведал?

– Думаю, у меня нет права болтать об этом, – виновато улыбнулась Дэини. – Такие вещи… Это ведь личное. О таком не говорят всем подряд. Раз он не рассказывал тебе раньше, значит…

– Личное… Не говорят всем подряд, да? Пожалуй, – скривился Ворон, переполнявшая его злость казалась горькой на вкус, как желчь. – Интересно, почему это он тебе решил рассказать?

– Не знаю, – Настя пожала плечиками так невинно, что он, скрипнув зубами, прикусил язык. – Ты ведь тоже рассказываешь… Про Лахти, про Аллонду, про твою маму. Вот и ответь себе сам – почему именно мне!

«Да потому! – мысленно огрызнулся он. – У меня же никого роднее и ближе нет!»

А вслух сказал:

– Просто… верю тебе.

– Он тоже, – улыбнулась Дэини.

«Это и плохо. Выходит, и у него никого роднее и ближе нет…»

***

Погода портилась стремительно. Теперь никто уже не сомневался в том, что вот-вот разразится гроза.

Эл, собственно, не сомневался уже пару часов – с тех пор, как об этом всех предупредил Наир. Хотя тогда ещё ничего дождя не предвещало. Но у лэгиарнов с природой связи тонкие, людям до их чутья как до небес – вовек не дотянуться. Поэтому, когда Ушастик заявил, что им нужно срочно найти ночлег, потому что ожидается жуткое ненастье, Ворон, в отличие от всех остальных, поверил в это почти сразу.

Недоверчивых рыцарей тоже понять можно было. Уже который день солнце жарило беспощадно, будто мечтало испепелить одиноких путников.

С тех пор, как они покинули благодатные земли Орсевилона, тепло распрощавшись с их гостеприимной хозяйкой и её дочерью, окрестности сильно изменились.

Дорога завела в какую-то глушь: никаких городов, никаких деревень, никаких встречных путников. Редкие постоялые дворы на обочине, а так… кругом одни леса да холмы. Ночевать приходилось под открытым небом. Благо – тепло и сухо. Но всё-таки после сытой жизни в замке в тайне мечталось о постели и добром ужине.