– Только не горячись, моё солнышко! Я не виноват – это всё милорд Корви! Это он меня напоил, накормил, а теперь вот и спать решил уложить…Так ведь, друг мой?

Настя заметила коротышку, который-таки умудрился проскочить под руку атамана и блудливым взглядом разглядывал проступавшую под тонкой одеждой аппетитную фигурку Дэини.

Эл убрал руку от лица девушки и, потянувшись, будто выпрашивая поцелуй, поинтересовался:

– Ну, так я войду? Или прикажешь спать у тебя на пороге, как верному псу?

К счастью, Рыжая подыграла безупречно, она втолкнула пошатнувшегося вифрийца в комнату и ледяным тоном произнесла:

– Благодарю Вас, милорд Корви, что проводили моего мужа!

Тот попытался перешагнуть порог следом, что-то любезное бормоча, но дверь чуть не прищемила длинный нос владетеля Корведа.

– Светлой ночи, милорд!

Ух, всё! Тишина, покой, и никого. В смысле, никого чужого.

– Ты – золото! – с искренней благодарностью шепнул Эл в волосы Насти.

Хотел ещё и поцеловать на радостях, но вовремя опомнился – ведь выставит сразу, и про Корви не вспомнит. А тут так хорошо! Кровать, вон какая огромная, так и манит…

Эливерт, слегка шатаясь и запнувшись о низкий пуф в темноте, завалился на это чудо с торжествующим возгласом:

– Вот об этом я и мечтал весь этот гадский вечер!

Настя тотчас подскочила, ругаясь громким шёпотом:

– О, нет, нет, нет! Только не с сапогами!

– Как скажешь, моё сокровище!

Настроение у Ворона в данный момент было какое-то хулиганское. Когда паясничаешь, всегда можно позволить себе чуть больше. И он замахал ногами в воздухе, пытаясь стянуть сапоги.

– Э, нет! Зачем ты их снимаешь? Брысь из моей постели! Что всё это значит? Что ты тут забыл? Вали к себе! – запричитала Рыжая.

Ворон перешёл на заговорщицкий шёпот:

– Тише, мой сладкий сахар! Он наверняка ещё там, за дверью. Я хотел пойти к себе… Честно. Но этот старый упырь увязался за мной! И что я мог сделать? Пришлось разбудить тебя. Согласись, это было бы странно, если бы я пошёл не к молодой красавице-жене, а мимо, спать в гордом одиночестве! Он и так какой-то подозрительный. И вообще я ревную – эта старая бородавчатая жаба не сводит с тебя глаз.

Она успокоилась, и даже улыбнулась, но тут же спросила озадаченно:

– И что теперь? Ты же спать тут не собираешься?

– Я бы не отказался… – честно признался Ворон.

От того, что она сейчас так близко, и никого посторонних нет, у него дыхание сбивалось.

– Что тут такого? Мы уже столько дней и ночей провели рядом…

Эл потянул её за руку, нежно лаская пальчики и тонкое запястье, безуспешно пытаясь загасить в себе желание опрокинуть её на постель прямо сейчас и уже не отпускать до самого рассвета.

Она прикусила губу, вздрогнула, поспешно отнимая руку, хмыкнула наигранно, толкнув его в плечо:

– Горюшко ты моё!

«Ладно, хочешь продолжать эти игры, пошалим ещё немного… Я сегодня всё равно своего добьюсь. И к утру ты не сможешь вспомнить даже имя этого твоего синеглазого! Это я тебе обещаю, девочка!»

Ворон откинулся обратно, утопая в мягких волнах перины, замахал руками и ногами, дурачась, будто жаждал обнять нечто большое, и глумливо воззвал:

– Ну, иди же ко мне!

– Ещё чего! Давай уматывай из моей постели! – весело рассмеялась Рыжая, принимая игру.

Эл повернулся на бок, подпёр рукой щеку и жалобно проскулил:

– Ну-у-у-у! Ты же не заставишь меня спать на балконе, Рыжая? Там зябко и неуютно…

– Нет, я тебя просто выпровожу отсюда, – строго пообещала девчонка.

– Нельзя! Там эта старая кочка торчит под дверью.

– Да что ему больше делать нечего? – Рыжая вроде не поверила, но на всякий случай прокралась к двери, послушать, что там снаружи.