– Почему мне не больно? – спрашиваю я.

– Повязка с настоем корня Джефферса, – отвечает Мэдди. – Это природный опиат. Боли ты чувствовать не будешь, но и в туалет сама ходить не сможешь около месяца. А примерно через пять минут крепко уснешь.

Я осторожно, очень осторожно щупаю кожу вокруг раны. На спине с другой стороны точно такое же отверстие.

– Почему я не умерла? – спрашиваю я.

– А хотела бы? – Мэдди снова улыбается, но потом улыбка сменяется самым хмурым выражением лица, какое мне приходилось видеть. – Напрасно я шучу. Госпожа Койл всегда говорит, что я никогда не стану настоящей целительницей, если и дальше буду такой несерьезной. – Она окунает тряпочку в таз с горячей водой и начинает протирать мои раны. – Ты не умерла только потому, что госпожа Койл – самая лучшая целительница в Хейвене, лучше всех так называемых докторов. Даже злодеи это знают. Почему, думаешь, тебя принесли сюда, а не в клинику?

На девушке такой же белый халат, как на госпоже Койл, а на голове белая шапочка с вышитой синим рукой – Мэдди сказала, что так одеваются все ученики. Она почти моя ровесница, может, на пару лет старше, как бы на этой планете ни измеряли возраст, но руки у нее уверенные и нежные одновременно.

– Расскажи, – говорит Мэдди с напускной беззаботностью, – эти злодеи и впрямь так уж ужасны?

Дверь открывается. На пороге возникает невысокая девушка в такой же ученической шапочке, примерно одного возраста с Мэдди, но кожа у нее темно-коричневая, а сама она мрачнее тучи.

– Госпожа Койл говорит, чтобы ты заканчивала.

Мэдди, не поднимая головы, продолжает наклеивать на мой живот повязку с лекарством:

– Госпожа Койл прекрасно знает, что я еще и половины не сделала.

– Нас призвали, – говорит девушка.

– Коринн, ты так говоришь, будто нас каждый день призывают. – Повязка действует не хуже моего пластыря с корабля: лекарство уже проникает в кровь, я чувствую приятную прохладу и сонливость. Мэдди заканчивает спереди и поворачивается к столику за новой повязкой для спины. – Я здесь делом занята.

– Там человек с ружьем, – говорит Коринн.

Мэдди замирает.

– Всех созывают на городскую площадь, – продолжает Коринн. – Включая тебя, Мэдди Пул, занята ты или нет. – Она скрещивает руки на груди. – Похоже, армия явилась.

Мэдди смотрит мне прямо в глаза. Я отвожу взгляд.

– Вот и пришел нам конец, – добавляет Коринн.

Мэдди закатывает глаза:

– Знаешь, ты всегда такая жизнерадостная! Скажи госпоже Койл, что я сейчас прибегу.

Коринн бросает на нее недовольный взгляд, но уходит. Мэдди заклеивает мне спину – к этому времени глаза у меня уже закрываются.

– Теперь спи, – говорит она. – Все будет хорошо, вот увидишь. Они бы не стали тебя спасать, если б хотели только… – Она умолкает, не закончив мысли, поджимает губы и улыбается: – Я всегда говорила, Коринн по части серьезности нас всех переплюнет!

Ее улыбка – последнее, что я вижу перед сном.

– ТОДД!

Я вскакиваю, очнувшись от кошмара, в котором Тодд ускользал от меня…

С коленей Мэдди на пол с грохотом падает книга, а сама она просыпается и удивленно моргает, глядя по сторонам. Наступила ночь, в комнате темно, и только рядом с креслом Мэдди горит маленькая лампадка.

– Кто такой Тодд? – спрашивает она, зевнув и хитро улыбаясь. – Твой парень? – Увидев мой взгляд, она тут же мрачнеет. – Кто-то близкий и дорогой?

Я киваю, все еще тяжело дыша. Мокрые от пота волосы налипли на лоб.

– Да, близкий и дорогой.

Она наливает мне стакан воды из кувшина на прикроватной тумбочке.

– Что случилось? – говорю я, отпив. – Зачем вас созывали?