— О чём это вы? — с счастливого лица слетает улыбка. Она вдруг оборачивается и находит меня глазами. Злостно прищурившись, что-то шепчет себе под нос, а потом вновь смотрит на Аллана.

— О том, что вы совершили нечестный поступок… — нарочито спокойно говорит мужчина.

Мы вытягиваемся по струнке и смотрим перед собой, потому что понимаем — ничем хорошим это не закончится.

— Господин Эйс, вы меня неверно поняли, — часто моргает она. — Когда мы ехали по узкой, немощёной дороге, кучера сообщили мне, что у кареты отваливается колесо, именно поэтому я приказала им поторопиться и во что бы то ни стало доехать до дворца, но не думала же я, что они собьют с ног другую претендентку на Избрание! Клянусь Всевышним, и мысли такой не было!

— Правда? — Эйс прищуривается и подступает к девушке.

Графиня не успевает ничего сделать и Аллан хватает её за острый подбородок. Я замираю, осторожно наблюдая за этой сценой. Сейчас мне боязно. Что дракон может сотворить с той, кто перешла границы? Не сказать, что её поступок нечеловечный… Он просто опрометчивый. Не в тех условиях она решила пободаться.

— А кучера говорят, что это вы заставили их сотворить то, что сделано. Вы лжёте? Признайтесь честно.

Ледяной взгляд впивается в стервозное лицо девушки. Она и не красива и не уродлива. Что-то среднее. Как по мне, даже у людей, работающих тяжёлым трудом, бывают дети покрасивее. А тут ни душой, ни телом не вышла. Шарма добавляет только убранство: макияж, причёска, косметика.

— Как вы могли такое подумать! — сглатывая слюну, произносит. — Я честный человек! Вы не вправе обвинять меня без доказательств.

— Не вынуждайте, — грозно говорит Эйс и склоняется к её лицу.

Когда глаза дракона оказываются на уровне её очей, он вглядывается в неё настолько пристально, что бедная Мирабелла замирает. С её лица стираются эмоции, а кожа становится настолько бледной, что кажется, что девушка перестаёт дышать. Тем временем глаза дракона зажигаются ярко-голубым и глядят вглубь души графини.

Старейшины с настороженностью наблюдают за Алланом. Я смотрю на них и читаю на их лице страх. Они, правда, боятся его…. Эта догадка меня поражает. Как? Если они старейшины, они должны быть сильнее и мудрее других, а боятся не такого уж и старого дракона. Неужто трусы? Или Эйс обладает чем-то таким…

— Аллан, — предупреждающе тянет один из стариков.

— Она виновна, — провозглашает дракон. — Отправьте на суд к императору. Я ему всё сообщу завтра.

Аллан отпускает подбородок графини, и та, потеряв опору, чуть ли не падает. Кто-то из ближайших девушек ловит её и помогает оклематься.

— Как же на суд? — спрашивает другой старейшина. Он носит длинную негустую бороду и синюю с золотым мантию. Голос у мужчины просто отвратительный — скрипучий плюс писклявый. — Она же дочка графа Диса! Вы понимаете, о ком речь?

— Несомненно, — так же холодно, как и раньше, отвечает Эйс. — Мне глубоко плевать, кто она. Перед законами все равны. Наказание выберет Его Величество. Уведите её.

Аллан раздражённо хлопает в ладоши. Спустя два быстрых хлопка в зал входят стражники и живо выводят плачущую графиню. Меня удивляет, как тихо и безмолвно она это сносит. Я ничуть её не знаю, но уверена, она бы кричала и билась до последнего за свою жизнь, если бы не воздействие голубоглазого дракона. Что же он с ней сделал? Какая у него способность?

Старейшины поджимают губы в недовольстве. Не могут они перечить праведным решениям господина. Шепоток вновь проходится по избранницам, но на этот раз тема обсуждения сам Эйс.