- Что же это было?

- То, что человек, который заменил ему и Милли отца и мать, обязательно будет им гордиться, - произнес Генрих. – И сказал, что я и сейчас не подведу его.

Я понимающе кивнула. Что ж, нам пока везло. Возможно, Бринн успокоился.

- Знаешь, что я думаю? Что Эбернати свел меня с доктором Кравеном как раз для того, чтобы он меня осмотрел и опознал Милену Готти. Возможно, у нее был шрам или родинка. А Кравен понял, что я его соотечественница, подал мне знак и решил не выдавать, - я вдруг поняла, что мой бокал опустел. – Мы оба живы, Генрих. Нам пока верят.

- Вот и замечательно, - улыбнулся Генрих. Над морем что-то мелькнуло, и я подумала, что это драконы снова начинают свой танец. Но нет, просто пролетела птица. Внизу, на площадке, огороженной перилами, собирался оркестр, и музыканты потихоньку готовились к выступлению.

- Тут будут танцы? – спросила я. Генрих кивнул.

- Будут. Любишь танцевать?

- Я не умею, - призналась я. – Не пришлось научиться, а теперь уже поздно.

- Не поздно, - улыбнулся Генрих. – И это совсем нетрудно, я тебя научу. А начать можно…

Когда я поняла, что он меня целует, то, кажется, перестала дышать. Прикосновение чужих губ к моим губам было таким любящим, таким трепетным, что струна, которая натянулась в моей душе, зазвенела и оборвалась. Я откликнулась на поцелуй и вдруг почувствовала, что мы с Генрихом скользим куда-то в сторону, падая и сбивая столик с бокалами и фруктами.

Бутылка вина разбилась, и я обмякла на полу.