- Пираты, что ли, встречаются? – скептически осведомилась я. Генрих кивнул.

Я пожала плечами. Кажется, пришла пора показать, насколько я великая волшебница.

Нет, конечно, я не верила, что смогу открыть зеркало снова, тем более так, чтобы оно показало нам нужное место. Я просто положила ладонь на стекло и, глядя на отражение Генриха за своим плечом, сказала:

- Княжество Кандаши, пожалуйста. Нам надо туда. Уважаемое зеркало, будьте так добры открыть проход.

Как говорится, хорошие манеры меня не разорят, а зеркалу будет приятна моя вежливость.

Генрих был похож на ребенка, который замер от восторга перед рождественским чудом. Я невольно улыбнулась ему и почувствовала, как кончики пальцев начинает жечь.

На меня вдруг нахлынуло – обжигающий солнечный свет, соленый запах моря, птичьи голоса. Восторг и чистое, беспримесное счастье были настолько яркими, что меня даже оторвало от пола. Все во мне пело, все звало туда, к солнцу.

Я нашла потерянную себя.

Я вернулась к себе.

Я наконец-то стала той, кем должна была быть.

- Вы только посмотрите на это… - выдохнул Генрих за моей спиной. – Непостижимо…

Я открыла глаза и увидела в зеркале невероятно старый заброшенный дом. В комнате, которая предстала перед нами, не было мебели, а окна и углы обильно украшала паутина. Но там, за грязным стеклом царило беспечное голубое небо и сияло солнце.

Я зажмурилась.

Снова открыла глаза.

Помотала головой.

Господи, это невозможно. Во мне просто неоткуда взяться магии, оживляющей зеркала. Но ведь несколько часов назад я была в своем мире, а теперь стою здесь, в тюремной камере с принцем-заключенным и смотрю на зеркало, которое отражает совсем не то, что перед ним.

Может быть, я и в самом деле волшебница.

Может быть.

- Ну что? – негромко спросил Генрих. – Идем?

Я кивнула. Генрих обошел меня, решительно выдохнул и погрузил лицо и руки в зеркало. Камеру озарило бледно-голубым светом, повеяло грозовой свежестью, и я увидела, что Генрих стоит за стеклом и протягивает мне руку.

- Все в порядке? – уточнила я. Генрих улыбнулся, светло и счастливо.

- Да! – воскликнул он, и в его глазах появился влажный блеск. Генрих был готов смеяться и плакать от счастья, и я прекрасно понимала его. – Можно идти!

Я дотронулась до зеркала, и рука легко погрузилась в стекло. Генрих сжал ее, потянул на себя, и я почувствовала, что падаю во тьму.

- Двойной побег, - прошептала я, понимая, что едва держусь на ногах от усталости. Если бы Генрих не держал меня за плечи, я бы упала. – Сначала я из дворца, теперь вы из своей клетки…

- Да, - с улыбкой ответил Генрих. Тепло его ладоней на моих плечах говорило, что это не сон и не бред. – Вы… вы невероятная, Людмила! Вы спасли нас обоих.

- Я сама не ожидала, - откликнулась я и чихнула: в комнате было очень пыльно. Романтическое очарование момента ушло – надо было действовать дальше. – Что будем делать?

- Надо осмотреть дом, - произнес Генрих. – Идем.

Мы вышли из комнаты и оказались в сумрачном коридоре, который вел к лестнице. На стенах висели портреты, до того запыленные, что на них нельзя было рассмотреть лиц. Головы и ордена казались призрачными. Я мельком посмотрела на один из них и готова была поклясться, что у важного господина с орденами не было глаз – зато он мог похвастаться двумя ртами. Я моргнула, и лицо на портрете стало обычным лицом старика.

Мне сделалось тоскливо.

Когда-то здесь жили люди, и семья была довольно обеспеченной. А теперь остался лишь дом с привидениями, скрипящие под нашими ногами полы и печальные воспоминания в пыли и паутине.