Генрих поднялся, подошел к зеркалу и послушно протянул руку в мою сторону. Я зажмурилась и, дотронувшись до прохладного стекла, почувствовала, как мои пальцы проваливаются куда-то вперед, в хрустящий зеркальный озноб.

Кажется, в дверь ударили. В тот же миг я рухнула в зеркало и ударилась коленями так, что заскулила от боли. Пришли запахи – тяжелые, затхлые, за которыми медленно проступала прохладная свежесть ночи. В оконце веяло тихим ветром.

- Людмила?

Генрих помог мне подняться на ноги и какое-то время мы с ним смотрели друг на друга, тяжело дыша и не в силах выровнять дыхание. Грязное зеркало за моей спиной отражало такую же грязную камеру заключенного; я не видела его, но как-то знала, что сейчас плывет в его глубине.

- Я прошла? – спросила я и не узнала своего голоса.

- Прошли, - кивнул Генрих. – Что случилось?

Я смогла говорить через несколько минут. По счастью в камере Генриха был кувшин, и холодная вода, которую я сначала пила, а потом безжалостно вылила себе на голову, помогла мне опомниться. Все это время принц терпеливо ждал, сидя рядом со мной на краю койки.

Я огляделась. Зарешеченное окошко, дверной проем, уводящий в темноту – там, по всей видимости, находилась уборная. Я снова перевела взгляд на зеркало.

Темное. Мертвое.

«Только бы ты не открылось сейчас», - подумала я.

- Людмила, - негромко произнес Генрих и осторожно дотронулся до моей руки. – Что все-таки случилось?

- Удар со стороны Хелевинской империи, - ответила я. – Ваш отец мертв. Андерс тоже погиб.

Генрих поднялся и, запустив обе руки в волосы, подошел к окошку. Больше всего я боялась, что он сейчас закричит, и на его крик прибегут тюремщики. Мне совершенно не хотелось с ними знакомиться. У меня и так выдался очень насыщенный день, не хватало мне еще драконов с отрубленными языками.

- Мне очень жаль, - сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно искреннее. Невольно подумалось о том, что же это за отец такой, который за четыре года не обнаружил подмены.

Знал ли он вообще своего сына? Хотел ли узнать? Или просто в Аланберге был наследник престола, ну и хорошо, и можно дальше жить своей жизнью?

- Нам с вами надо понять, как сбежать отсюда, - глухо произнес Генрих. – Я думал о зеркале, но если оно откроется в моем дворце, то от этого нам мало толку.

Я кивнула. Принц объявлен мертвым, его тело видели – и вот он, живой и здоровый, правда, с отросшими волосами, бородой и в рубище, но это уже нюансы. Скорее всего, в нас будут сначала стрелять, а потом уже думать.

- Это правда Хелевинская империя? – спросила я. – Они хотят начать войну? Упреждающий удар?

Генрих нервно куснул костяшку указательного пальца.

- Нет. Их флот всегда был в ужасном состоянии, и не думаю, что за четыре года что-то изменилось. Удар со стороны империи еще не значит, что его нанесла именно империя.

- Куда нам надо отправиться? – спросила я. – Где у вас есть друзья, которым можно доверять?

Генрих неопределенно пожал плечами.

- Я не знаю, - честно ответил он. – Я сижу здесь четыре года, Людмила. Что там наделал Андерс на моем месте, - он усмехнулся и развел руками, - загадка. Да, у меня было много друзей, но что, если он успел с ними раздружиться? Или уничтожить?

- Ладно, - кивнула я. – Ваши предложения?

Некоторое время Генрих задумчиво бродил по камере, потирая подбородок. Откуда-то издалека донеслись монотонные тоскливые удары, словно кто-то колотил деревяшкой по стене.

- Полночь, - объяснил Генрих. – Знаете, лучше всего нам подойдет княжество Кандаши. Островное государство, полностью завязано на торговлю, и там такой пестрый народ, что мы с вами не будем выделяться.