– Значит, двадцать третьего, мы его прихлопнем! – Рудольф самодовольно ударил ладонью по столу.

– Ты проверял седьмой и восьмой микрофон?

– Седьмой и восьмой? – тот замялся. – Это ведь в неиспользуемой «маленькой» лаборатории. Нет, я ей пока не занимался.

– Рудольф? – Эдвард приподнял бровь.

Но друг лишь отмахнулся и принялся рассматривать карту завода, которую они составили на основе своих наблюдений.

– Ты ведь сделал заметки невидимыми чернилами на кодовом замке? – вновь спросил Эдвард.

– Ещё сделаю, – Рудольф отвернулся.

Алемский должен был пометить чернилами кнопки на замке, чтобы выявить пароль.

– Если мы схватим Костина, и МОЗ выдаст меня как тайного агента, то меня не простят арабы. А если наш договор с Костиным будет предан всеобщей огласке, то МОЗ будет обязано открыть на меня уголовное дело, – вкрадчиво, без лишних эмоций произнёс Эдвард. – Ты хотя бы понимаешь, как многим я рискую ради этой операции?

– У меня всё под контролем. МОЗ выведет тебя из игры. Ты преувеличиваешь, – Рудольф отвёл взгляд, не в силах смотреть другу в глаза.

– Не так страшно преувеличить проблему, как недооценить её. Я был бы признателен тебе, если бы ты сконцентрировал все свои силы на работе.

– Я так и делаю!

Алемский покраснел под пронзительным взглядом эльфа. Эдвард знал, что Рудольф порой бывал самонадеянным, но его главными чертами всё же оставались честность и смелость, поэтому храбро признался:

– Если ты намекаешь на Таню, то скажу тебе сразу, наши с ней отношения никак не вредят делу. Напротив, это даёт мне повод появляться на заводе вне своего рабочего времени.

Своим алмарским даром Эдвард уже давно волей-неволей проник в голову Алемского, и, увы, ничего, кроме мыслей о юной девушке, в ней не обнаружил. Гордон тяжело вздохнул, но не стал продолжать разговор.

Он знал, каково это.

Совсем недавно он и сам был страстно влюблён в прекрасную Адель Ста̒лвин. Эдвард почти всегда вызывал восхищение у представительниц слабого пола, нередко был объектом их пылких чувств, но никогда не думал, что та единственная, которую он так горячо полюбит, останется к нему холодна. Он бы смирился с её равнодушием, в конце концов, он был дворянином и был богат, и Адель не осталась бы безучастна к его состоянию и знатности. И пусть девушка наивно считала своего преданного поклонника лишь верным другом, почти братом, Эдвард знал, что его любви хватило бы на двоих, и Адель, несомненно, согласилась бы стать его женой. А уж то счастье и забота, которые он подарил бы ей после свадьбы, растопили бы её сердце и открыли наконец двери для взаимности. Но судьба обошлась с юным эльфом жестоко.

Не подозревая, что рушит свою жизнь собственной рукой, он привёл избранницу на званый вечер к Аннабель Рабвель. Он восхищался этой женщиной и гордился тем, что обучался под её началом. Эдвард наивно хотел похвалиться перед наставницей своей очаровательной возлюбленной, а на Адель произвести впечатление столь близкими отношениями со знатным семейством. Ведь Аннабель Рабвель была младшей дочерью покойного Владыки Э̒одана, который считался одним из самых выдающихся лидеров Княжества за последние двести лет. Теперь на эльфийском троне сидел его сын, а Аннабель без всякого стеснения тратила своё огромное наследство на благотворительность. Она строила детские больницы, онкологические центры и интернаты, большая часть которых располагалась во Внешнем мире в странах Средней Азии и Африки. У Аннабель был мощный целительский дар, а у всех, кто слышал её звонкий заразительный смех, уровень эндорфинов в крови значительно повышался, что не раз было официально подтверждено медицинскими исследованиями.