Вытерев слезы, несколько раз глубоко вздыхаю, надеваю пальто и подхожу к двери. В коробке нахожу аккуратные ботинки на небольшом каблуке. Дорогие, брендовые. Моего размера. На ноге сидят идеально, будто на заказ изготовлены, и ходить в них удобно.

Убрав паспорт в сумку, спускаюсь в холл.

— Как вы узнали мой размер? — интересуюсь у Валентина Борисовича, пока идем к машине.

— Горничная спрашивала, избавляться ли от твоих вещей, или это просто нервный срыв. Я заглянул в пакет, заметил размер на подошве. Утром заказал туфли из ближайшего торгового центра. Подошли?

— Да. Еще раз спасибо вам.

Мама сказала бы, что Валентин Борисович пытается меня купить, берет хитростью, усыпляет мою бдительность. Вот только Дамир бы никакого внимания не обратил, во что я обута.

— Пожалуйста, — улыбается он, открывая для меня дверь.

В ЗАГС мы едем, не говоря ни слова. Для меня наше бракосочетание — суд, на котором мне вынесут пожизненный приговор. Для Валентина Борисовича — очередной деловой контракт. Но оставшись здесь и выйдя замуж за мужчину из наших, я не стану ни капли счастливее. Мое благополучие уничтожено под весом ненависти Дамира.

Церемония вовсе не такая, какой планировалась нашими родственниками. Меня не вводят в зал под музыку и благословения. Рядом нет семьи. Я даже пальто не снимаю. Регистратор просто просит нас присесть и, не зачитывая слова напутствия, протягивает документ для подписи.

Я растерянно смотрю на Валентина Борисовича. Разве так женятся? А как же озвучивание согласия? Хотя я его уже дала.

Он берет со стола ручку и подает мне.

— Если ты передумала, Майя, только скажи — и я отвезу тебя к родителям.

Эти слова трещат в моей голове электрическим раскатом. По необъяснимой мне причине я верю ему. Он и правда примет мой отказ. Даже сейчас. И я вдруг ясно понимаю, какая жизнь меня ждет здесь. Ежедневная готовка, уборка, стирка ради нелюбимого мужа, который взамен будет более-менее сносно кормить и одевать меня. В остальном же, меня ждут требования — жесткие, бескомпромиссные. Я буду рожать и растить его детей, и лет через пятнадцать превращусь в старуху — невзрачную, несчастную старуху. Никто уже не вспомнит, какой милой девушкой я была. Но все будут качать головой, размусоливая сплетни, как заслуженно я упустила свое счастье с Дамиром.

— Нет, — произношу негромко, беря ручку, — я не передумала.

Ставлю подпись и подвигаю документ Валентину Борисовичу. Он тоже расписывается, а потом мне выдают свидетельство о заключении брака. Я даже не заглядываю в него. Встаю из-за стола и сую своему мужу.

— Ты жена, Майя, — улыбается он. — И этот документ должен храниться у тебя.

От удивления округляю глаза. У нас при таких браках свидетельство хранится у мужа, чтобы жена от горя часом на развод не подала или не сбежала.

Молча убираю документ в сумку и плетусь за Валентином Борисовичем. Уже на выходе из здания лицом к лицу сталкиваюсь с Дамиром. Замираю на месте, в шаге от него. Глазам не верю, что он держит за руку Деши — мою троюродную сестру, открыто влюбленную в него всю сознательную жизнь!

Она нарочно демонстрирует мне их паспорта и коварно улыбается, не скрывая своего превосходства. Бесстыжая! Представляю, каких гадостей она напела Дамиру обо мне, если уже сегодня он идет подавать заявление в ЗАГС. С ней!

— Проходи, Дамир, — подталкивает она его, но вмешивается Валентин Борисович.

— Вообще-то мы выходим! Или правила этикета для вас темный лес, гражданочка?

Лицо Деши идет пятнами от злости и обиды. Для нее унизительны такие замечания, а любимый жених, вместо того чтобы вступиться, делает шаг в сторону и оттаскивает ее, выпуская нас из здания.