Я, покачиваясь в его объятиях, смотрела на Ефрема. Он с кем-то сосредоточенно говорил по телефону, прикрывая трубку рукой, и совершенно не обращал на меня внимания. Этот пик благополучия будто сам обрушивался к моим ногам, и я рисковала быть засыпанной острыми осколками, что шрапнелью попадают в цель и пронзают, отрикошетив от… чего?

— Паш, а куда ты пропал? Я приходила на нашу лавочку целый месяц, но так и не дождалась тебя.

— Я тогда загремел в больницу. И, знаешь, верил в чудо, что ты найдёшь меня и придёшь. Но чуда не случилось. Тогда я пожалел, что не имел страничек в соцсетях. Ты бы могла узнать, как меня зовут. Если бы захотела. Может, смогла бы понять, что я не приходил, потому что так случилось.

— А что случилось с тобой?

— Сломал бедро и голень.

— Как?!

— Я тогда работал грузчиком и подрабатывал мерчендайзером. Вот в супермаркете обрушился стеллаж с товаром. Прямо на меня.

— Ужас.

А я ведь его ждала в том сарафане в горошек. И мёрзла по вечерам. И прогуливалась среди людей, ища его лицо в толпе. Но…

— А откуда ты знаешь мою фамилию и имя? Мы ведь так и не познакомились.

— Я знал их уже на второй вечер, когда ты принесла за платье деньги.

— О-о, я помню, как ты обиделся!

Мы засмеялись, парень легко коснулся губами моей щеки и сказал:

— Ты так и пахнешь липой и флоксами. И не носишь серёжки… — отодвинулся и взглянул в вырез блузки, — …и цепочку тоже.

— И кольца. Я не ёлка. Мне не нужна гирлянда.

— И я всегда хотел тебя поцеловать… Но уже, судя по всему, не судьба.

Он качнул головой и скользнув взглядом по Ефрему.

— Ты будешь смеяться, но этот тот «упырь», которому ты обещал оборвать крылья на взлёте.

Павел отодвинулся от меня и посмотрел неверящим взглядом, словно пытался понять, не шучу ли я. Я пожала плечами, мол, так случилось… Парень снова закинул мои руки себе за шею и спокойно сказал:

— Значит, если что — оборву, как и обещал.

— Тогда ты не поверишь… Но правым крылом он сделает меня.

— Это мы ещё посмотрим… Постой, что значит «сделает»?

— Я… — вспомнила серые глаза томагавка, его усталый вид и пропавший договор с двусмысленной формулировкой. — Я уволилась…

Павел снова отодвинул меня, держа за плечи, пытливо смотрел в мои глаза.

— Что-то случилось?

— Наверное… Я пока не поняла.

— Запиши мой номер. Или… давай на нашей лавочке? В то же время?

— Нет, больше никаких шпионских игр! Только хоррор, только номер телефона!

Я продиктовала ему мой, увидела, что прошёл дозвон, улыбнулась, когда парень сфотографировал меня для контакта, и увидела, что до полуночи осталось пятнадцать минут. Скоро бал закончится, подкатит карета и увезёт меня домой. А принц…

Я посмотрела на Ефрема и перевела взгляд на Павла. Надо же… Просто грузчик, но будто принц. Король туризма, но прост, как грузчик.

За разговорами и воспоминаниями мы не заметили, что отзвучала уже не одна музыкальная композиция. Ефрем прирос к столу и к мундштуку кальяна, с кем-то бесконечно разговаривал по телефону, изредка бросая на меня плотоядные взгляды.

Наконец, Павел коснулся моей щеки лёгким поцелуем, проводил за стол и, опёршись на спинку стула и бросив цепкий взгляд на Ефрема, будто считывал его и запоминал, попрощался:

— Мне пора уходить, Лола. Рад был тебя повидать, — сказал парень напоследок и ушел из кафе.

— Кто такой? — спросил Ефрем.

— Старый друг.

— Старее меня?

— Как сказать.

— Не, Лол, ты не права. Не как сказать, а как сделать — вот что важнее.

Ефрем обнял меня за плечи и впился в шею поцелуем. Меня обдало терпким запахом дыма, выпущенного им из ноздрей.