— Вижу, ты меня вспомнила, — парень обнял меня и повёл в медленном танце.

— Если бы не твой фирменный поворот ладони, никогда бы не вспомнила, ты сильно изменился, — я улыбалась, чувствуя себя совершенно счастливой. Этот молодой человек стал глотком горного воздуха после липкого болота поцелуев и велеречия Ефрема.

— Пришло время назвать имя? Или это по-прежнему…

— …нечто интимное, пароль к чужой душе. Да, так и есть. Но с тех пор я пожалела, что не знала, как тебя зовут.

— Павел Брасов. Прошу любить.

— Да… я вспоминаю эти плечи и руки, что держат, словно мать младенца.

— А я — твою спину и этот кошачий изгиб поясницы. И твои пальцы в моих волосах.

Я прильнула к парню, слившись с ним в одно тело и запустив пятерню в его модельную причёску. Он держал меня, будто в ладонях, и танец наш больше походил на объятия и покачивание в колыбели. Мой подбородок уютно устроился у его шеи, я глупо улыбалась. И была бы рада повторить то короткое лето ещё раз.

Нам тогда было по двадцать лет, я страдала по Фреме, и с Павлом познакомилась на лавочке перед МГУ. Он в тот год только приехал в Москву и с путеводителем обходил все интересные ему места. А я заедала слёзы потёкшим мороженым, оставившим на новом платье липкие кляксы, выпачкала руки и рыдала уже и от злости, и от досады. Он шёл мимо. Остановился и сел на другой конец лавки. Немного помолчал и сказал:

— Я куплю тебе другое платье. Только не плачь.

Я удивилась и огрызнулась. Парень протянул мне носовой платок и бутылку минералки. Я не хотела брать. Тогда он намочил платок и вытер моё лицо, аккуратно и ласково, как это сделала бы мама, потом вымыл мои руки и остатками газировки смыл липкие пятна с чёрного платья. Воды не хватило совсем чуть-чуть, но розовая ваниль уже не маячила на ткани так нагло. А я притихла, во все глаза глядя на этого странного парня. Он сложил платок и убрал его в свой пакет, я заметила там тетрадь и какой-то юридический справочник.

— Как тебя зовут, плакса?

— Не твоё дело. Имя — это интимное, пароль к душе человека. Я не готова разбрасываться паролями первым встречным.

— Тогда и я не скажу, как меня зовут… Пойдём?

— Куда?

— Я куплю тебе новое платье.

Новое платье? Он? То, что было на мне, стоило половину папиной совсем не маленькой зарплаты, я копила деньги полгода, и купила платье на излёте тренда, перед тем как устраивают распродажи, избавляясь от старых коллекций. Это престижно — купить не на распродаже, и ценники хранятся, даже если платья уже не носятся. А что мог купить он? Парень в джинсах с Черкизовского рынка и футболке, купленной в переходе метро?

Но я не рассмеялась. Что-то удержало меня от издёвки. Может быть, серьёзность в его глазах и решимость, с какой он взял меня за руку и повёл куда-то.

Как оказалось, в ближайший магазин женской одежды. Совершенно средненький. И я не смогла обидеть его и выбрала дешёвенький невесомый сарафан, белый в сиреневый и серый цветочек. Он был мне к лицу…

…и до сих пор хранился, аккуратно сложенный в моем шкафу.

— Расскажи, где ты, как, что?.. Я так рада тебя видеть!

— Работаю. Всё как у всех. Моя личность совсем не интересна. Лучше расскажи, как ты?

— Моя личность тоже не интересна.

Я вдруг поняла, что с этим парнем ценно не то, кем ты стал и как удачно устроился в жизни. С ним ценно само время, спокойные беседы, мороженое в жаркий день, лежать, держась за руки, на траве, молчать, понимая друг друга без слов. Всё остальное — будто стремительный поток опасной бурной реки: с перепадами, порогами, местами болотистыми берегами, с подводными течениями и камнями, о которые швыряет, бьёт, ломает и обтачивает. И лишь этот намоченный в минералке платок и сарафан в скромный цветочек были мостиком, страховкой, возможностью быть собой, вне трендов и спешки.