11. Глава 10 Арина

Кирилл в коме. Это единственное, что на данный момент мне удалось узнать. И то случайно.

Я смотрю в белый потолок своей сервисной палаты, чувствуя себя совершенно беспомощной и разбитой. Не могу думать ни о чём, кроме того, что его жизнь висит на волоске. Чёрт возьми! Если бы я не попросила о встрече, то ничего бы такого не произошло. Из глаз брызгают слёзы, оставляя на щеке влажные следы. Моё тело, на котором нет живого места из-за многочисленных синяков и ссадин, начинает сотрясаться в рыданиях. Если с Кириллом случится непоправимое, то как я смогу жить с чувством всепоглощающей вины? И что я скажу сыну, когда он подрастёт?

В палату входит врач, когда новый поток слёз оказывается на подходе. А мне ничего не остаётся, как смахнуть с щеки остатки солёной влаги.

– Арина Александровна, как вы? – интересуется врач, поправляя очки, которые ему явно велики.

– Всё в порядке, спасибо, – безликим голосом отвечаю я. – Я могу узнать о состоянии Кирилла Воскресенского?

– К сожалению, я не могу сообщить о состоянии здоровья пациента, поскольку вы не являетесь родственницей, – пронзительный взгляд врача оставляет надежду. – Одно я могу сказать вам: он крепкий мужчина, и шансы, что выкарабкается, очень и очень велики.

Облегчение, смешанное с тревогой, вызывает у меня новый поток слёз. Пожалуй, именно в этот момент я чётко осознаю свои настоящие чувства по отношению к Кириллу. Воскресенский не остался в прошлом, как бы я ни пыталась заверить себя в обратном.

– Спасибо, – эхом отдаётся мой голос. – Когда я могу уехать домой?

– Сегодня мы оставим вас под наблюдением. А завтра с утра, если всё будет в порядке, отправим домой, – спокойно произносит мужчина. – Я ещё зайду чуть позже. А пока отдыхайте.

Я снова остаюсь одна. Дрожащие пальцы тянутся к мобильному. Нужно предупредить Свету.

– Ариш, привет! – моя лучшая подруга Агния врывается в палату. Её обеспокоенный взгляд сменяется на печальный. – Как ты, милая?

– Это я во всем виновата. Если бы я не попросила о встрече, то сейчас всё было бы по-другому и он не пострадал бы, – отвечаю я, тихонько всхлипывая.

Лисянская присаживается рядом и нежно обнимает меня за плечи. Я кутаюсь в объятия близкого человека и прикрываю глаза, сдерживая подступающие слёзы.

– Перестань, – негромко произносит подруга. Агги проводит рукой по моим волосам, пытаясь успокоить. – Не вини себя. Кир – крепкий парень, он выкарабкается.

– Я рассказала ему, Агги! Рассказала о сыне, – тихо говорю ей. – И мы поругались. Он захотел увидеть его. А потом та машина вылетела на встречку. Он пытался уйти от столкновения, но… – голос срывается, и я снова начинаю плакать взахлёб.

Некоторое время мы сидим обнявшись, после чего дверь в палату открывается, и на пороге показывается старший брат Воскресенского, Даниил. Он коротко кивает мне, цепляясь взглядом за Агнию.

– Арина, я рад, что с тобой всё в порядке, – в его голосе отражается спокойствие.

– Спасибо, – отвечаю.

– Операция прошла успешно, – после непродолжительного молчания произносит Воскресенский. – Он будет жить.

Я облегчённо выдыхаю и уже открываю рот, чтобы расспросить Даниила о том, что ему известно, но в палату снова входит мой лечащий врач и намекает посетителям на окончание визита. Агния целует меня в щёку, обещая перезвонить позже, и вместе с Даниилом выходит в коридор больницы.

***

Уже через несколько дней я возвращаюсь на работу, потому что, находясь дома, я медленно схожу с ума. Одновременно со мной Анатолий стремительно врывается в рабочие будни после перерыва и в первый же день нарезает неимоверное число задач всем сотрудникам.