– Поедем все вместе ко мне? – Паша открывает дверь, приглашая меня присесть на пассажирское кресло.

– Нет, Паш, не сейчас. Отвези нас, пожалуйста, домой, – твердо говорю я, испытывая в эту секунду только одно желание: провести время наедине с сыном.

– Хорошо, – в его голосе появляются нотки разочарования, но мне, по правде говоря, всё равно. И Лазарев должен это понимать.

– Не хочу, чтоб были недопонимания… – начинаю я.

– Рин, всё в порядке. Ты соскучилась по сыну. Встретимся позже, – спокойно говорит Паша.

– Спасибо, – одними губами шевелю я, ощущая неимоверную усталость.

Время уже близится к обеду, и у меня наконец появляется возможность поспать с сыном, уложив его на дневной сон. К счастью, всё складывается наилучшим образом, и Марк засыпает моментально. В отличие от меня. Я гоняю туда-сюда мысли об отце своего сына, четко осознавая, что готова обо всём рассказать.

Предварительно созвонившись и договорившись со Светкой насчёт Марка, я дрожащими пальцами пролистываю телефонную книгу в мобильном. Останавливаюсь на нужном человеке и смахиваю вправо.

– Кирилл, мы можем встретиться? Есть важный разговор, – тараторю я, с головой выдавая внутреннее волнение. Сердце бьётся, кажется, в три раза быстрее своего привычного ритма, но отступать уже поздно. Да и незачем.

– Можем, – без лишних эмоций отвечает мужчина. – К скольким заехать? Часов в восемь удобно будет? – покашливает он.

– Да, буду ждать. – Нервно перебираю пальцы свободной руки.

Ровно в восемь вечера внедорожник Кирилла останавливается около моего подъезда. Я нервно задёргиваю занавеску и, споткнувшись на ровном месте, добираюсь до прихожей. Нужно собраться. Разговор и без того предстоит серьёзный. И он изменит очень и очень многое.

– Успел отдохнуть? – спрашиваю, стоит мне только оказаться в автомобиле.

– Нет, поехал прямиком на работу, – отвечает Кир, срываясь с места. – Ты не против прокатиться? Мне нужно ещё в одно место заехать.

– Да, без проблем, – отвечаю я, пристёгиваясь ремнём безопасности.

Несколько минут мы находимся в дороге, но я не решаюсь начать разговор. А слова и вовсе застревают поперек горла.

– Арина, не ходи вокруг да около, – первым не выдерживает довольно сдержанный Кирилл. – Говори, что стряслось.

– Хорошо. Ты прав. Помнишь Марка, моего…

– Сына, – заканчивает за меня Воскресенский. Я медлю, а в это время неожиданно прилетает вопрос:

– Марк мой сын?

Секундное молчание Кирилл воспринимает как утвердительный ответ. Я открываю рот, чтобы ответить, но взгляд цепляется за его пальцы, которые крепко сжимают кожаную оплётку руля. Не решаюсь сказать простое «да». Жду, когда пройдет первая волна непонимания и злости, и он заговорит первым.

– Какого чёрта, Арина? – ревёт он, и я непроизвольно вжимаюсь в дорогое сиденье автомобиля. – Я думал, мне показалось. Всё же много лет прошло. Ты ведь пила таблетки… – голос срывается.

Я утвердительно киваю, по-прежнему не говоря ничего. Слова застревают поперёк горла. В груди появляется нечто, похожее на чувство облегчения, ведь у Марка теперь есть настоящий отец, который знает о его существовании.

Обращаю внимание на спидометр, когда Воскресенский прибавляет газ. Сто километров в час. Будь мы на трассе, такая скорость особо и не ощущалась бы, но автомобиль всё ещё находится в черте города.

– И тот разговор, Арина. Тогда, да? – рычит Кирилл сквозь зубы. – Тот разговор был не о подруге, он был, чёрт тебя раздери, о тебе!

– Ты не хотел детей. И это было понятно даже не из разговора, а по твоему образу жизни, – выплёвываю я. – Мы встречались полтора года, но за то время ты ни разу не проявил серьёзности в отношении меня. Да и до меня в отношении кого бы то ни было. Кирилл, согласись, ребёнок бы только усложнил нашу и без того непростую связь.