У них не получилось построить семью, да и я иду по их стопам, выходя замуж за нелюбимого. Вряд ли я буду сидеть у окна в ожидании Глеба. А он? Как скачет сейчас по бабам галопом, так и будет дальше адаптировать супружеское ложе под ипподром. Единственный плюс – пока он ходит налево, я смогу беспрепятственно помогать матери и сестре. Не надо будет скрываться, выуживать деньги и придумывать оправдания непомерно большим тратам. Свобода, которую я заслужила. На большее не стоит и рассчитывать.

- Держи мой номер, - оставляет Арсений визитку. – Если Салтыков будет тебя обижать, звони.

- Я не маленькая, не стоит меня недооценивать, - вспыхиваю от возмущения. – Салтыкову на всякий случай тоже номерок свой запишите. Вдруг ему скорее понадобится. Я не подарок.

- Очар-р-ровательный ребенок, - рокочет он, выходя из кабинета, а я даже не обижаюсь на его обращение. Звучит мило, по-отцовски.

Улыбнувшись, погружаюсь в проект. Внимательно изучаю его, рассматриваю чертежи, а воображение дорисовывает все остальное. В голове мелькают картинки, как в калейдоскопе, и соединяются в настоящую зимнюю сказку. Не верится, что нечто подобное может появиться в этом богом забытом месте. Но если идея выгорит, то отбоя от туристов не будет. Да я первая займу очередь! Надеюсь, мне выделят лучший иглу по блату.

- Фу-ух, - выдыхаю устало, отвлекаясь и от бумаг, и от собственных фантазий.

Время идет, а Салтыков не появляется. Неуловимый босс.

В тесном кабинете становится душно, и я, зевая от недостатка кислорода и после неспокойной ночи, плетусь к окну. Распахиваю его настежь. Створка стопорится, будто ударилась о что-то, слышится звон. Боковым зрением замечаю, как стеклянная коробка, которую я не заметила, слетает с подставки и разбивается под моими ногами. Несколько осколков рикошетят в меня, оставляя затяжки на капроновых колготках и неприятно царапая кожу.

- Ай, больно, - жалобно шиплю, поднимаю ногу, согнув ее в колене, и растираю лодыжку.

Забываю о боли и вообще о том, кто я и как меня зовут, когда опускаю взгляд на пол. Округляю глаза и распахиваю рот в немом крике, застывая в неудобной позе, будто меня облили цементом. Шокировано наблюдаю, как среди стекла, песка и стружки из-под маленькой коряги выползает… паук! Это не безобидные «часики». И не игрушка из магазина приколов.

Чертов тарантул! Живой! Огромный, волосатый и наверняка ядовитый. Шевелит длинными лапами, стряхивая с них пыль.

Не моргаю. Почти не дышу. Сливаюсь с обстановкой.

То, что я простодушно приняла за горшок с цветком, оказалось… террариумом! Я должна была догадаться, что в суровом Магадане все не как у людей! Здесь на подоконниках не фиалки или кактусы выращивают, а смертельно опасных насекомых.

Я не хочу погибать молодой… Поэтому не кричу. До крови закусываю губу, осторожно делаю шаг назад, потом еще один. Медленно пячусь к выходу, пока паук прогуливается по обломкам своего «домика», будто оценивает масштаб катастрофы. Надеюсь, он не решит взыскать с меня ущерб… кровью!

- Боже, за что? – лепечу пересохшими губами.

Крадусь задом, как рак, ни на секунду не упуская из поля зрения паука, который решил отползти к столу босса. Пусть! Лишь бы подальше от меня.

Не оборачиваясь, пытаюсь нащупать ручку двери, но вместо этого судорожно хватаюсь за чью-то ладонь. Впиваюсь в нее ногтями, подавая сигналы SOS и мысленно умоляя: «Помогите». Впечатываюсь спиной в чужой твердый торс, и сейчас мне абсолютно плевать, кому он принадлежит. Хоть Салтыкову, хоть дворнику, хоть черту лысому. Прижимаюсь к нему, как к родному, и не сопротивляюсь, когда вторая ладонь ложится на мою талию. Накрываю ее своей, царапаю в панике.