- Почти без потерь.

Не разжимая рук, перекатываюсь на спину, и она оказывается сверху. Уткнувшись лицом мне в грудь, часто, сбивчиво дышит, всхлипывает надрывно. Обнимаю ее крепче и откидываюсь назад, ударившись затылком об лед. Взгляд упирается в звездное небо.

За что мне это? За какие грехи…

- Ну, чего разлеглась? – похлопываю Таю по содрогающейся спинке. - Отдохнула – теперь ползи к берегу.

Она поднимает голову, устремляет на меня полные слез глаза, которые будто стали другого цвета, с фиолетовым оттенком. Пока я всматриваюсь в алеющее от кусачего мороза лицо, неудавшаяся утопленница размыкает дрожащие губы.

Наверное, поблагодарить меня хочет за спасение. Не самый удобный момент, но я этого заслужил. Пусть.

- Я телефон потеряла, - внезапно выдает.

- Хочешь, я брошу тебя обратно в прорубь, чтобы ты поискала? – выплевываю, чувствуя, что тоже замерзаю. Я привык к местной зиме, суровой и беспощадной, но такие прогулки под луной - слишком даже для меня.

Если Воронцов решит мне что-нибудь оторвать за свою драгоценную дочь, то не получится - я все отморозил заранее. Сыграл, так сказать, на опережение. И все благодаря невезучей барышне, лежащей на мне.

- Не хочу, - шмыгнув красным носом, она отрицательно качает головой.

- Впредь слушай, что тебе говорят! – гаркаю на нее.

Выбираемся из озера на твердую землю. Тая трясется и плачет, едва стоит на ногах. Мокрая, растерянная, беззащитная. Не могу на нее злиться, хотя следовало бы.

Снимаю с себя куртку и укутываю в нее дрожащую фигурку. Метаю взгляд на каблуки, мокрые джинсы… Поразмыслив, подхватываю девчонку под бедра и закидываю себе на плечо.

- Так быстрее будет, - бросаю небрежно, придерживая ее за ягодицы.

Лечу как угорелый, не чувствуя ноши. Она и пикнуть не успевает, как я запихиваю ее на заднее сиденье внедорожника, который пока еще хранит тепло.

- Давай раздевайся, - приказываю строго. – Полностью, до трусов. Я тебе сейчас что-нибудь из твоего чемодана принесу.

Гардероб у принцессы и правда не для наших мест, но мне удается отыскать в ворохе брендового тряпья несколько адекватных вещей. Случайно наткнувшись на белье, беру и его тоже. В машине переоденется.

- Так, трусы тоже снимай, - командую без задней мысли, распахивая пассажирскую дверь.

Стоит мне заглянуть в салон, как в меня летит мокрая тряпка и смачно шлепает по лицу.

Вот это столичная благодарность! Пятизвездочная! Да меня в последний раз так «горячо приветствовала» баба Маня, школьная уборщица, когда я грязными ботинками по помытому прошел. Но у нее хотя бы мотив был, а у моего блондинистого наказания что?

- Воронцова, какого лешего?

Сдавленно выругавшись, я на автомате ловлю скомканные джинсы и сплевываю воду.

- Вы в своем уме? Я заявление в полицию напишу за домогательство, а отец вас вообще прибьет. Вам это не сойдет с рук… и с других частей тела тоже. Одумайтесь!

Тонкий, надрывный голосок бьет по барабанным перепонкам и пронзает все тело, как электрошок. Руки судорогой скручивает в кулаки, и я невольно выжимаю ее мокрые штаны, как средневековая прачка белье после стирки в проруби. Раздраженно бросаю в Таю сухие вещи, пока не промочил их, прижимая к себе и оберегая, как дракон - долбаное сокровище.

Какие еще роли мне предстоит примерить на себя рядом с этой девчонкой? И надолго ли меня хватит? Судя по всему, мы застряли здесь до утра…

- Домогательство? – скептически выгибаю бровь, бесстыдно окидывая ее наглым взглядом. - Ты как себе это представляешь, фантазерка? Переодевайся, пока не застудила себе все, до чего в принципе можно домогаться. Я тебе теплые вещи принес, - киваю на сверток в ее трясущихся руках.