- Вот с-с-с... - шипит Тая.

- Окстись, барышня, иначе вернемся к проруби рот тебе мыть и чертей изгонять, - зло перебиваю ее.

Хамить мне вздумала? Точно утоплю! И плевать на инвестиции – психическое здоровье дороже.

- С-спасибо, - наконец-то выдает она. – Что? – хмурится, а я делаю вид, что ей послышалось. - Вы бы хоть в стекло постучались! Я же полуголая.

- Я полумерзлый, и это из-за тебя, между прочим, - цежу сквозь постукивающие зубы.

Тая подбирает под себя голые ноги, прячется вглубь салона. Возможно, в нормальном состоянии я бы оценил ее прелести, но сейчас… могу думать лишь о том, как бы не сдохнуть. Чувствую, как с меня стекает вода и капли замерзают на ветру прямо в полете, ледяными иголками вонзаясь в снег.

В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Но Арс меня не пожалел. Родного человека бросил на растерзание юной, почти обнаженной ведьмы, которая явно прогуливала уроки колдовского мастерства, потому что все делает через одно место, несет вред и разрушение... самой себе.

- Давай быстро! – рявкаю на нее и ногой захлопываю дверь.

Проверяю багажник в надежде, что Тихон оставил что-то из своих рабочих вещей. Нахожу в глубине старый, повидавший жизнь тулуп, в котором он тайгу обходит и браконьеров ловит, без стеснения накидываю на себя. Теперь я наверняка похож на бомжа или на снежного человека. Однако мне плевать на свой внешний вид – лишь бы не замерзнуть окончательно.

- Готова? – возвращаюсь к пассажирской двери.

Хватаюсь за ручку, но тут же отдергиваю ладонь, вовремя опомнившись, и осторожно барабаню костяшками пальцев по стеклу.

- Подождите! Я скоро, - доносится из салона.

Тая не выглядывает и даже не оборачивается, а продолжает возиться с одеждой, будто наряд на светский прием выбирает. Различаю лишь хрупкий силуэт, который хаотично шатается из стороны в сторону на сиденье.

На секунду в стекло упираются ее острые лопатки, но тут же прячутся под тканью свитера. В тулупе Тихона становится нереально жарко, как будто он забыл беспроводной обогреватель в кармане.

Отворачиваюсь. Стараюсь не смотреть в темный салон до тех пор, пока Тая не оденется. Терпеливо жду ее, навалившись на багажник.

Воронцова собирается целую вечность, как на свидание, но я больше не злюсь. Во-первых, на нее никаких нервных клеток не хватит, а, во-вторых, согревшись, я становлюсь добрее. Добраться бы до сторожки без приключений, перекусить чего-нибудь из запасов лесника и завалиться спать – больше ничего мне не надо.

Какие, к черту, домогательства?

Без эмоций пытаюсь реанимировать телефон, который разбил, когда спасал Таю. Заведомо знаю, что моя миссия обречена на провал. Широко зеваю, когда трещина от одного грубого нажатия сильнее расходится по стеклу, и экран гаснет.

- И года не прошло, - приглушенно рычу, уловив тени боковым зрением, и отталкиваюсь из машины.

Дверь наконец-то открывается, а из салона неловко выбирается укутанная Тая. Хватаю ее за локоть, чтобы не упала опять в сугроб, притягиваю к себе.

- А-а-а! – неожиданно кричит, уткнувшись лицом мне грудь.

Я скоро привыкну к этому вою и буду слушать его, как колыбельную на ночь.

- Чего орешь, Воронцова? – равнодушно выдыхаю.

Она запрокидывает голову. Мгновенно умолкает, будто батарейка села.

Благодатная тишина, но, боюсь, наслаждаться мне ей недолго.

- Не узнала, - ойкает Тая, растерянно пройдясь взглядом по моей верхней одежде. – Вид у вас, конечно…

Она морщит нос, чихает и отшатывается от меня. Хочет что-то добавить, но, прочитав на моем лице все мысли, в том числе и нецензурные, мигом прикусывает язык.