Я сейчас сказала немного дурманный? Это я прямо не угадала с оценкой. Отвар подействовал моментально. Напряжённые мышцы расслаблялись, шторм эмоций, бушующий в душе, утихал, пока внутри не воцарился какой-то абсолютно ясный, лазурный штиль.

- Пейте, пейте, госпожа, Борнео сказал, обязательно до конца допить, – ласково приговаривала горничная, придерживая под кружкой полотенце, чтобы не капало на меня и постель.

Просто поначалу-то руки дрожали так, что жидкость плясала в чашке и пару раз выплеснулась через край. А потом ничего, остаток вообще проглотила почти спокойно и с больши́м удовольствием.

Всё вокруг тут же поплыло-о, закачалось, и я, практически не чувствуя веса собственного тела, съехала в подушки.

- Всё будет хорошо, – бормотала Сьюзен, укрывая меня одеялом и напоследок плотно задёргивая шторы. – Раз знахарь сказал, значит, так и случится. А он так и произнёс, мол: всё, девоньки, можно более не волноваться, не тужить – отныне дела на лад пойдут…

Признаться, уже плохо различала, что она там ещё рассказывала. Я в это время пыталась додумать собственные незаконченные мысли:

- Обязательно нужно встретиться с этим загадочным стариком один на один и выпытать у него всё, что знает. Про меня, про моего непростого кота. В том, что он каким-то образом причастен к моему… Как это выразиться? Таинственному перемещению, наверное, так? Почему он выбрал меня? А главное, за что? За что лишил моей, в общем-то, счастливой прежней судьбы? Дочка, внуки, мечты и планы – всё осталось где-то в неизвестности, и возврата к ним не будет, – размышляла я, чувствуя, как разум вязнет в каждом слове, букве и… всё.

Проснулась я только к вечеру. Первое, во что упёрся ещё немного мутный взгляд, — был колокольчик. Довольно немаленький такой с ручкой длинною в ладонь. Его, видимо, прямо возле подушки оставила Сьюзен. Чтобы я, открыв глаза, не искала долго сей полезный инструмент для привлечения к себе внимания.

Если честно, подниматься совсем не тянуло. Лежала бы и лежала, продолжая наслаждаться приятной расслабленностью тела. Однако то же самое тело настаивало, чтобы его сводили в заветный «теремок» для известных потребностей, а потом непременно хорошо покормили.

По первому пункту можно было, конечно, обойтись без лишних прогулок. Под кроватью притаился чудо-горшок с крышечкой, я его обнаружила здесь ещё вчера. Вот только воспользоваться им было как-то неудобно. Ну дичь ведь. Что я, дитё малолетнее, что ли?

А по второму вопросу… Даже сюда, на второй этаж, где находилась моя опочивальня, снизу доносились такие умопомрачительные запахи еды, что слюной захлебнуться. Только я заострила на этом внимание, как желудок грянул симфоническим оркестром.

Натянув халат, я отправилась исполнять сложившийся план действий. Колокольчик решила в этот раз проигнорировать: сопровождающие в клозет мне точно не требовались.

Дом показался мне каким-то странно притихшим. Никто не спал: на кухне суетилась Элизабет; горничная взмахами старинного пипидастра убирала пыль; мадам Эмелина за столом в прихожей скрипела пером, склонившись над бумагами. И при этом никто не разговаривал.

Ни тебе щебета болтушки Сьюзен с не менее общительной кухаркой, ни указаний и замечаний от мадам. Последняя вообще показалась мне то ли чем-то сильно озабоченной, то ли расстроенной. Даже улыбка, появившаяся на её лице при моём появлении, была какой-то вымученной, что ли.

Непонятно. Утром после визита знахаря все вроде как пребывали в приподнятом состоянии духа. Что могло случиться за несколько часов, чтобы повергнуть всех в траурное настроение?